Корабли с Востока - Наталья Резанова Страница 22

В нашей сказке все по-другому, мой мальчик. Барсук уже сдох, а старуха до сих пор жива. Старик ни за что не хотел избавиться от нее, хотя какая польза от подурневшей, старой и бесплодной жены? Это, верно, был старческий каприз. И не говорите, что старуха была помощницей и сподвижницей мужа с тех пор, как он начинал свой путь к власти. Предназначение женщины не в этом! Если б женщин ценили за успехи в финансовых и торговых делах, то ее муж не проводил бы все ночи с теми, кто моложе и красивей! Что ж, сама виновата. Мнила себя умнее всех, но разумом ущербна. Теперь бесплодная жена – никчемная монахиня в храме Сан-бонги, а мать юного господина – владычица в Осакском замке. И уничтожит все препятствия, которые помешают ее сыну править страной. Кто способен это совершить как не она, наследница великого Оды?

Никто из детей славного Нобунаги не смог сравниться талантами с отцом. Только она, дочь его сестры. Стоит лишь вспомнить, какой путь она прошла, заставив забыть, что О-Тятя – дочь князя Азаи, который всего-то и сумел, что по-глупому проиграть свою жизнь Оде. И что она – падчерица Сибаты, столь же глупо проигравшего Тоётоми Хидэёси. Люди должны помнить, что она, Ёдо-доно – племянница Оды Нобунаги, Демона-повелителя Шестого Неба. Только это имеет значение. Тоётоми Хидэёси, какой бы властью он ни обладал, из-за низкого происхождения не мог зваться сёгуном. А вот Хидэёри, кровный наследник Оды – может. И будет.

Правда, сестрица Го замужем за проклятым Хидэтадой, и ее дети… ладно, с этим мы разберемся позже.

Многие сломались бы на ее месте. Но только не Ёдо. Потеряв все, она решила заполучить все. Этим миром правят мужчины? Значит, надо научиться править мужчинами. Тем более что это просто. Очень просто, если тебе даны красота и ум. Заполучить сластолюбивого старика, начинавшего службу у Оды с того, что носил за господином сандалии, было нетрудно. Гораздо сложнее было стать главной среди сотен окружавших его женщин. Единственной. А для этого надо было уметь не складывать циферки и торговать шелком. Надо родить сына. Ибо правитель без наследника – ничто.

И если какие-то барсучишки думали, что смогут разрушить то, что она с таким трудом создавала, то они ошибались. Небеса уже явно показали свое благоволение, убрав с пути Иэясу. Правда, армия Восточной коалиции, по последним сведениям, выступила к столице, но главные силы Западной коалиции в сохранности и уже здесь. А главное – есть возможность заставить врага подчиниться. Может, тайко и был глуп в том, что касалось женщин, но во всем прочем он толк понимал. Не зря же он потребовал заложников от всех княжеских семей.

Заложники. Исида сделал большую ошибку, оставив их в городе, следовало всех отправить в замок прежде, чем выступать. Но Мицунари стал слишком осторожен после случая с женой князя Хосокавы. Еще одна его ошибка. Он счел, будто ее без труда можно будет захватить, поскольку она исповедует глупую заморскую веру, запрещающую убивать себя.

Грасия Хосокава, однако, нашла способ обойти запрет, приказав старшему самураю мужа лишить себя жизни. И никто так не ликовал при этом известии, как Ёдо. И как иначе?! Как не радоваться смерти той, что была отродьем проклятого Акети, убийцы великого Оды?! Но Исида после этого почему-то не посмел применить к прочим заложникам решительные меры. Хотя обычно подобная слабость была не в его натуре.

Ошибкой, ошибкой было во всем довериться Исиде! Ёдо слишком привыкла на него полагаться. Она знала, что многие считают их любовниками, и, пожалуй, не возражала бы, стань это правдой, ибо изрядно бы упростило некоторые вещи. Увы, фанатическая преданность Исиды дому Тоётоми мешала ему принять очевидное. С другой стороны, благодаря этой преданности Ёдо могла быть уверена: Исида не совершит ничего, что пошло бы во вред ее мальчику.

И напрасно. Сначала эта нелепая, непростительная мягкость по отношению к заложникам… а потом проигранное сражение.

Но еще не все потеряно. Ничего еще не потеряно, хотя кругом предатели и неблагодарные твари. Только нельзя проявлять слабость. Тогда она заставит быть сильными других. Но, всемилостивые небеса, как же тяжко! Почему она, рожденная нежной и хрупкой, обязана быть отважнее и умнее мужчин?

Потому что у нее есть сын. И сыну ее предназначено править страной. Ради этого она все выдержит.

За стеной продолжает лить мерзкий, тяжелый дождь. Кувшинчик из-под сакэ пуст, и угли в жаровне едва тлеют. Глубокая ночь… А завтра все решится. Да. Все решится завтра.

Когда говорят «Мори Тэрумото» – представляют себе кого-то большого, вальяжного, в полном осознании своей значимости. Как же, внук великого Мотонари, повелитель Запада, член регентского совета! И, если не знают, как и куда смотреть, путают главу клана с его дядьями. А Тэрумото в плечах поуже, лицом потоньше, да и не так уж стар – пятидесяти нет. А что медлителен и осторожен, так не возраст, которого пока нет, и не лишний вес, которого никогда не было, тому причина, а привычка. Трудно неосторожному править кланом, где самый талантливый – не он. Трудно сохранить свое в поле, которое рождает военных гениев, как нанялось… А ты-то посредственность, а все твои вассалы помнят деда, который был чем и кем угодно, только не посредственностью. Осторожному тоже трудно, но осторожный может посмотреть, попробовать, просчитать варианты, отступить, если слишком опасно, договориться. Выжить может осторожный, даже если он не гений. Выиграть – не сможет, но ему и не надо. Подрастут дети, племянники, младшие кузены. Может быть, кто-нибудь из них. Потом.

И теперь господин Тэрумото вовсе не тянул, не собирался с духом. Он ждал. Он думал и ждал. Время великого господина регента было хорошим временем для Мори, много прибыли недорогой ценой. Даже война в Чосоне была недорогой ценой: армия, которая не воюет, забывает, как воевать. Если бы не заморские затеи господина регента, не было бы у Мори войска, знающего, как вести себя под артиллерийским обстрелом, и много чего прочего знающего, не было бы кузена Хидэмо-то, настоящего полководца… И это Хидэмото после совещания перед сражением сказал двоюродному брату и господину: «Нам следует быть готовыми ко всему. Ночная атака – оружие слабейшего, его последний шанс на выигрыш. По численности наши армии равны, позиция лучше у нас, а Укита предлагает ночную атаку, Симадзу, который видел больше войны, чем мы все, вместе взятые, его поддерживает, и помешанный на точных маневрах Исида Мицунари с ними не спорит. Кто-то предал. Кто-то пошел на соглашение с Иэясу. Кто-то… и они не знают кто. Напасть ночью – сбросить доску со стола, перемешать камешки, но от простого перемешивания камень не обязательно сменит цвет. Здесь все подозревают всех, могут ударить – по соглашению с Иэясу, по ошибке, из страха… Нам следует держать дистанцию до последнего и быть готовыми».

Хидэмото был прав. Они удержали дистанцию, вовремя поняли, что бой проигран, – и ушли. Успели.

Теперь нужно было ждать, потому что Уэсуги держат территорию в миллион коку, как и сам Мори, – а значит, в крайности способны в одиночку выставить под сто тысяч войска. Если захотят, смогут и успеют. Если им не связали каким-то образом руки. Если с ними не договорились… потому что Исида исчез – ранен, мертв, захвачен, скрывается? – а связующим звеном был он. Ждать, потому что Восточная коалиция в ближайшее время может рассыпаться на куски и на какое-то время забыть о противнике. Ждать, потому что приемный сын дяди, Кобаякава Хидэаки, предатель, подаривший мертвому Иэясу победу, не особенно тверд характером, не имеет связей в лагере противника, не умеет действовать без внешней опоры… и в ближайшее время пойдет опору искать. Ждать сведений, послов, договоров, предложений, военных рапортов, донесений шпионов. Мори Тэрумото – посредственность, не его дело творить мир в тумане. Но ему хватит войск, людей, командиров и, да, ума, чтобы уцелеть, когда туман рассеется.