Геморрой, или Двучлен Ньютона - Аль Джали Страница 22

Может, это и было подло, но вечером я отправился к Лизе, чтобы выбить из головы Элис. Выбивал я ее с таким энтузиазмом, что Лиза в конце концов запросила пощады. Я решил, что честно заработал сигарету, и увлеченно принялся пускать кольца дыма. Вернувшись из душа, Лиза спросила: «И чему я обязана столь пылкой страстью?» Я чуть было не поперхнулся, подумав, что страсти-то как раз и не было. Или была, но относилась не к ней. А раз она приняла ее на свой счет, то какое это имеет значение? Цинично? Но разве я скрываю свою религиозную принадлежность? А то, что я скрываю за ней, – компетенция духовника. Тем более что духовник в нашей конфессии не предусмотрен. Значит, мое дело.

– Ты не ответил, – серьезно глядя на меня, сказала Лиза.

– Послушай, у нас всего второй раз, а ты реагируешь, как жена после семи лет брака.

– Не увиливай.

– Ну, как знаешь. Я сублимировал.

– Что?!

– Понимаешь, Пимен устроил мне какую-то проверку, подсунул… изыскания моих бывших коллег. Причем на очной ставке.

– А что он проверял?

Пришлось рассказать ей всю предысторию. Разумеется, без лирических отступлений. Она выслушала, потом сказала:

– По-моему, ты рассказал мне не всю правду. Возможно, я догадываюсь, почему, и тогда все ясно. Но я не хочу вести себя как жена после семи лет брака, поэтому… Спокойной ночи.

Я был так вымочален физически, энергетически и мыслительно, что даже не стал разыгрывать спектакль. Встал, оделся и ушел.

Может, она и рыдала в подушку, сие осталось мне неведомо, да и не занимало меня. Надо было доехать до дому и плюхнуться в постель.

Только перед дверью своей квартиры я с ужасом вспомнил, что напрочь забыл о Деде. Тихо прокрался в холл, скинул башмаки и на цыпочках потелепал к Дедовой спальне. Из-под двери пробивался свет. Я тихонечко приоткрыл ее и просунул нос. Дед лежа читал.

– Дед, – вздохнул я, – ты почему не спишь?

– Рассказывай! – ответил он. И я рассказал. Всё.

– Проблема в том, – резюмировал Дед, – что у тебя нет друга. Ты же такой контактный. Как так получилось?

– Чего непонятного? У меня есть ты – универсальный всезаменитель.

– Ну, слава богу, не совсем «все-», – довольно хмыкнул он, – но ты уж подумай над этим.

– Да ладно, Дед, и так проблем навалом. Пойду-ка я спать. А ты утром не буди. Раз Пимен санкционировал мне райскую жизнь, грешно от нее отказываться.

* * *

Через день я все-таки отволок свой зад на работу, тем паче что уж очень хотелось погрузить его в шикарное кресло в моем шикарном кабинете. Насладившись блаженством новизны этого ощущения, оцифрованного моим мозгом как маржа между пиарщиком и политтехнологом, я решил все-таки попробовать, как работается в столь комфортной обстановке. За делом день прошел незаметно, и к его концу я испросил у Карлыча аудиенции.

Зайдя в его более чем аскетичный кабинет и пристроившись в жестком кресле, я изложил свои мысли, больше смахивающие на домыслы. Карлыч спросил, уверен ли я в своих выводах.

– Абсолютно уверен, – кивнул я. – Я перечитал и прослушал все несколько раз, чтобы исключить малейшее сомнение. Предложение составлено так, будто «пираньи» не сомневаются, что господин Пименов будет баллотироваться или выдвинет своего кандидата. Конечно, выглядит это как предложение цельного пакета пиар-кампании по раскрутке бизнеса под единым или объединяющим лейтмотивом, в который выборы ложатся естественной составляющей. Но, поверьте, «это ж-ж-ж неспроста».

– Что ж, давай рассмотрим варианты, – предложил Карлыч. – Первый: они не могли знать, что ты уже принят сюда на работу, считали место свободным и предложили свои пакетные услуги с расчетом найма их компании на долгосрочное сотрудничество. Не перебивай! Пусть ты с этим не согласен, но именно с этой версией они пришли, и никакого криминала в этом нет. Сформулируй свою.

– Ок! Первая: кто-то слил им информацию о планах ПиПи. Пардон, Пименова. Вторая: кто-то, знающий о планах ПиПи, пардон, Пименова, заключил с ними сделку.

– Твои предложения?

– Ладно, вы мне не верите! Верьте этим пираньям.

– А ты кто? – хмыкнул Карлыч, совсем как его шеф.

«Вот уж точно, – подумал я, – что собаки, секретарши, водители и прочие приближенные к телу шефа через какое-то время перенимают его характерные словечки, привычки, жесты», – но тут я прервал свой мыслеряд, заявив:

– Я пират.

– Большая разница! – фыркнул Карлыч.

– Большая! Пираньи обгладывают до костей, ибо такова их природа. А пираты получают удовольствие от того, что делают.

– Думаешь, ты стал симпатичней от этого сравнения? Никому больше не говори эту глупость. Так что ты предлагаешь?

– Если их резко отшить, особливо после того, как они узнают, что я здесь, то месть их будет ужасна!