Дар  - Карина Сарсенова Страница 21

Самоубийство или бегство от невыносимой реальности?

Впрочем, это как масло масляное.

Добровольный уход из жизни – всегда трусливое отступление с линии фронта.

Форма не меняет сути, за слова и неправильные выборы не спрячешь необходимость каждодневной борьбы за выживание, жизнь, за эволюцию.

Борьба и есть суть и путь любого вида прогресса.

От чего же он бежал? Или от кого? Ответ мы получили, войдя, наконец, в квартиру.

Андрей и вправду купился на обещанные пол-литра.

В одних трусах, мятый и пьяный, он вожделенно предстал перед нами.

– Боже, Андрюша, ты как? – выдохнула глупейший из всех возможных вопросов наша сердобольная Анжела и принялась взмахивать руками и суетиться.

– Плохо… – мрачно прошептал Андрей, провожая мутным взглядом её скрывшуюся в ванной фигурку.

– Он приходит не только ночью… Теперь не только ночью… Но и днём. Вон он!

Вытянув к окну дрожащую руку, он указывал на нечто, видимое лишь ему.

Женька и Анжела молча переглянулись, пожав плечами.

«Белая горячка…» – явственно читалось на их подёрнутых сочувственным презрением лицах.

Крика от увиденного не было. Андрей находился в той стадии эмоционального выгорания, которая наступает вслед за сильнейшим стрессом и бесплодными попытками психики справиться с ним.

Она стояла в его глазах прахово-серой пеленой.

Безысходность.

– Помоги. Ты знаешь, что делать… – прошептал он, впиваясь в меня молящим взглядом.

Жизнь умирает после гибели надежды.

За пылевой стеной выгоревшего отчаяния я увидел золотистые проблески силы. Душа продолжала вести бой. Проигрывала, но не сдавалась.

Шансы на спасение талантливого хореографа ещё оставались.

Если б он оказался прав! И откуда я мог знать, что мне делать? К тому моменту я и не подозревал, что именно с меня в театре начались столкновения творческой братии с мистическими проявлениями бытия…

Знал-не знал, неважно.

Горящий взгляд протрезвевшего от обретённой надежды страдальца побуждал к действию.

Сдавленный со всех сторон пристальным вниманием актёров, с натужной непринуждённостью я изрёк:

– Ну…

– Спаси меня, спаси!

Почти беззвучный шёпот ударил по ушам больнее истошного визга.

Ухватив Андрея за вспотевшую ладонь, я повёл его к дивану. Мимолетно отметил охватившую меня решительность, не сильно ей удивился.

Уверенность поднималась из глубин души, и я полностью доверился ей. Скажем так, я не мог ей не довериться. Выбора у меня не было. Было время на единственное правильное действие.

И я его совершил.

Пришедшая изнутри сила поглотила моё сознание, и я стал кем-то иным, кем ощущал себя мгновение назад. Я и не я, нечто гораздо большее моей личности говорило и действовало.

Толкнув Андрея на диван, я схватил его за плечи и принялся трясти.

– Ты должен принять его! Ты должен принять его! Ты должен принять его!

Голова танцора сначала беспомощно болталась из стороны в сторону. Вытаращенные глаза пялились на меня с животным ужасом.

Не помню, сколько времени я тряс его и кричал, рвал его сознание одной и той же фразой, но постепенно золотистое сияние силы начало набирать цвет, муть исчезла, и вдруг я остановился, глядя в блестящие и спокойные глаза вверившегося мне человека.

– Я принимаю его, – ровным, почти не своим голосом сообщил Андрей. Из-за спины донёсся изумлённый вздох.

Разжав руки, я непроизвольно обернулся и увидел испуганных супругов, жмущихся друг к другу.

Анжела прикрывала рот нервно трясущейся рукой.

Я понимал её чувства.

Никогда за десять лет работы в театре мы не видели неугомонно экспрессивного Андрея таким спокойным.

Неестественно спокойным.

Вернув внимание к объекту потрясения, я обнаружил его крепко спящим на продавленном под грузом человеческих страстей диване. Поза зародыша необычайно шла к новорождённости его душевного состояния.

Андрей пересёк некий рубеж внутреннего развития, я чувствовал это. Так же, впрочем, как и я сам. Так же, как и пятеро других сотрудников нашего театра.

Их имена и лица выплыли из ниоткуда и теперь парили перед моим взором.

И с каждым из них я чувствовал особую связь.

Но мне было дозволено проживать это восприятие совсем недолго. Пара перестуков сердца – и видение истаяло, а вместе с ним ушло и чувство соединства с собратьями по данному духовному опыту.

Загадочная сила, заставившая меня помочь Андрею, свернулась в клубок и затаилась в недрах души.

Но её отсвет я успел ухватить и закрепить в памяти земной личности.

Кольцо… Белая змейка вынырнула из глубин памяти, проскользнула перед лицом и сиганула вниз. Из-под дивана ярким всполохом мелькнул изящный хвост. Приманенный её движением, я резко присел, но отчего-то упёрся взглядом в руки спящего хореографа. Кольца ни на одном пальце не было…

Представители древней и могущественной цивилизации Туран вели меня через испытания и трудности ради духовного роста землян.

И, конечно, ради собственного, то есть лично моего, духовного становления.

– Из тебя неплохой гипнотизёр получится! – тяжёлая рука Женьки хлопнула меня по плечу.

– Где ты гипноз увидел? – я с интересом уставился в круглое добродушное лицо толстяка.

Вынырнувшая из-за его спины Анжела кокетливо приобняла меня за талию.

– Не жадничай, поделись с нами, где ты гипнозу успел обучиться? Андрюша и глазом не успел моргнуть, как в трансе оказался! Ловко ты его скрутил! Научи меня внушать! А то любимого от пива не могу отучить, живот всё растёт…

Игриво подмигнув радостно скалящемуся Женьке, она заливисто засмеялась.

– Ну попробуй, отучи! Скорее я тебя отучу макароны жрать на ночь! – похоже, забыв о моём очень тесном присутствии между ними, бас с грубой страстью ухватил жену за филейную часть.

Не без труда я высвободился из жарких объятий развеселившейся парочки. Не создан для групповых утех, не создан…

Влюблённые продолжали миловаться. Похоже, они пребывали в счастливой уверенности относительно получения долгожданных ролей. Помогли худруку и ждут заслуженной награды… Думаете, актёра можно купить деньгами? Ошибаетесь! Возможность выразить себя на сцене – вот его цена! Впрочем, у каждого актёра она своя…

Что ж, не время раскрывать карты. На роли в новом мюзикле я спланировал пригласить ребят из конкурирующего театра.