Лучи уходят за горизонт. 2001-2091 - Кирилл Фокин Страница 21

Элизабет продолжала думать о Капиле. Пурпурный Человек так и не вернул его назад, понятно, что он его убил. Но вместо того, чтобы смириться с этим и забыть мальчика, как она забывала всех убитых Пурпурным Человеком детей, Элизабет всё чаще думала, что ей нужно было согласиться на предложение Капилы. У них бы ничего не вышло, её бы тоже убили, но, наверное, лучше умереть, чем продолжать жить так, чем каждый день терпеть этих глазеющих идиотов. Чем ещё несколько лет провести без возможности с кем-то поговорить… Чем умереть мерзкой, гадкой смертью здесь, в подвале, чем сгнить здесь, пусть лучше уж ОН САМ убьёт её, пусть её хозяин убьёт свою рабыню, пусть это сделает Пурпурный Человек, это будет правильно…

А если бы у них получилось?..

Это из разряда чудес, но зачем бессонные ночи, если не мечтать о чудесах? Они могли бы бежать вместе с Капилой, бежать из этого подвала, увидеть весь большой мир, идти по нему пешком, как когда-то они шли с мамой… Нет, они бы не обратились в полицию, они были бы сами по себе, и они были бы свободны… Как она была свободна, пока не появился ОН…

Она заснула, а утром хозяин их разбудил. Он принёс корыто с едой, с очень жидким рагу, и смотрел, как дети по очереди подходят и накладывают себе еду. Когда подошла очередь Элизабет — она шла одной из последних, — он посмотрел ей в глаза. А она не отвела взгляд.

Пурпурные линзы были на нём. Он надел сегодня пурпурные линзы, спускаясь в подвал, и она сразу всё поняла — и он понял, что она поняла.

Он оставил детям еду, поднялся во весь свой рост, упёрся макушкой в потолок и поманил Элизабет за собой. Она пошла за ним — что ей оставалось? Все её мысли, все её намерения разом исчезали, стоило ей оказаться рядом с этой высокой и тёмной фигурой, рядом с Пурпурным Человеком. Она пошла за ним наверх, он даже не вёл её, она шла сама. Она думала, что он сейчас убьёт её, и даже немного радовалось этому. Она волновалась — но не потому, что боялась умереть, а потому, что боялась… его огорчить, сделать что-то, что ему не понравится. Он ведь приготовил для неё какой-то сюрприз, он не просто так повёл её наверх… Ах, если он не убил Капилу, если Капила ждёт её здесь, в комнате, и Пурпурный Человек разрешит им сидеть и говорить, сколько захочется… Он такой, он непредсказуемый, от него можно чего угодно ожидать…

Пурпурный Человек завёл её в маленькую ванную комнату и поставил под душ. Он снял с неё старую одежду, тщательно вымыл с мылом, не нажимая на больные места, и шампунем помыл ей голову. Потом он вытер её полотенцем, надел на неё короткое платье, пригладил волосы и отвёл в одну из «спокойных» комнат. Элизабет называла её «спокойной» потому, что внутри не было ни наручников, ни других пыточных приспособлений, только диван и кресло, и ещё пурпурный халат, который лежал на диване. Он надел его, сел в кресло и позвал Элизабет сесть к нему на колени. Девочка послушалась и залезла на его острые колени; он усадил её в неудобную позу и стал гладить её мокрые волосы своими огрубевшими от мыла руками, гладил её шею, плечи и грудь, гладил её губы и просовывал в щели от молочных зубов пальцы. На вкус они были как клей на наждачной бумаге. Элизабет не понимала, что он приговаривал при этом, но ей было бы спокойнее, если бы он принялся её насиловать, как обычно, или заставил бы взять в рот или что-то ещё, но сидеть здесь, у него на коленях, было просто невыносимо. Элизабет ёрзала на месте, а он успокаивал её и принимался водить рукой по ней ещё медленнее, и Элизабет закрыла глаза и зарыдала, и вспомнила Капилу, как он неловко пытался с ней заговорить, вспомнила раны у него на ногах, как она не хотела давать ему воды, как со страхом отвергла его предложение, и теперь поняла, что совершила самую страшную ошибку в своей жизни, потому что её жизнь закончена, и если Пурпурный Человек больше не хочет её, то он просто убьёт её, как он это сделал с Капилой. «Всё кончено, — твердила себе Элизабет и тихо плакала, стараясь, чтобы раскачивавший её на коленях Пурпурный Человек не заметил, — всё кончено, всё кончено…»

Уже ночью, когда он отвёл её, чистую и причёсанную, в подвал, положил на место, накрыв одеялом, и ушёл, оставив среди спящих детей… Элизабет показалось, что все они сейчас подкрадутся к ней и примутся душить, а потом откусывать по кусочку её вымытой плоти и глотать у неё на глазах. Она вспомнила близость Пурпурного Человека, вспомнила его линзы и то, как он обошёлся с ней сегодня, как он пренебрёг её телом, как впервые воспользовался ею в качестве куклы, а не женщины, и ей стало так обидно и плохо, что она опять вспомнила Капилу и вновь зарыдала. Её стало рвать, она попыталась встать и отойти от своего угла, но не успела. Бледно-жёлтая смесь, разрывая рот, стала выплёскиваться из неё на грязный пол. Её скрючило в приступе кашля, а вся свора детей проснулась от шума, приподнялась и принялась в ступоре сонно глазеть, как Элизабет извивается, выплёвывая рвоту. Жижа поднималась вверх по горлу, заполняла рот и носовой проход; откашлявшись, Элизабет увидела паутину из ниточек слюны, тянущихся из носа и изо рта. В рвоте она видела кровь.

«Нужно было согласиться с Капилой, — решила она, и собственные мысли её испугали. Она поспешила отползти от лужи со рвотой и завернулась в дырявое покрывало, стараясь не обращать внимания на мерзотный запах. — Нужно было хотя бы попробовать, потому что лучше не становится, а становится только хуже, и теперь, когда ОН убил моего единственного друга, того, кто со мной заговорил, впервые за всё это время, кто хотел помочь, кто хотел нас спасти… Теперь я должна сделать это сама. Теперь я должна убить своего хозяина!»

Но сама она ничего не сделала, а через месяц полицейское управление Дели наконец-то получило ордер на арест инспектора Лакшая Шеноя, подозреваемого в педофилии, похищении людей, многочисленных изнасилованиях и покушениях на убийство.