Кремль 2222. Одинцово - Максим Хорсун Страница 21

Сейчас же она чувствовала, что ее плечо и верхняя часть груди – в тугих бинтах. Хорошая была повязка, профессиональная. А вот под бандажом, напротив, было совсем нехорошо: боль в ключице отдавала пульсацией в голову, правая рука не двигалась.

Мара стянула с себя одеяло. Выяснилось, что кто-то надел на нее синюю хламиду, которая, вроде, называлась больничным халатом. Мара разглядела на байковой ткани казенный штамп, но что на нем было написано – прочитать не смогла, так как буквы почти стерлись от времени.

Запах дыма продолжал навязчиво лезть в нос. Мара огляделась: она была одна в небольшой, но чистой комнате без окон. Единственная дверь была заперта. Вдоль стен громоздилось какое-то старинное оборудование. Под потолком светила электрическая лампа без плафона. Мара до этого никогда не видела работающих лампочек: только на картинках и фотографиях в довоенных журналах. Насколько она понимала, электричество могли себе позволить лишь самые могущественные группировки Москвы, а для остальных секрет его производства был утерян, вероятно, навсегда. Даже Новоарбатовка – сказочно богатая, благодаря Арене и гладиаторам, – освещалась факелами, масляными лампами и свечами.

Но откуда дым?.. Что находится за этими стенами?

Мара закрыла глаза и начала осторожный поиск. Попытка применить телепатию тут же вылезла боком: Мара почувствовала сначала сильное головокружение, а затем – тошноту. Громко застонав, она свесилась с кровати. Спазм заставил ее содрогнуться, но желудок был пуст, и на пол, застеленный потертым линолеумом, упал лишь скупой плевок.

Дверь распахнулась. Мара подняла голову и сквозь упавшие на лицо волосы увидела рослого костистого молодого мужчину в камуфляжной одежде и с курительной трубкой в перебинтованной руке. И тогда воспоминания хлынули безудержным потоком: воняющий падалью и экскрементами грузовой короб «Коллектора», удары об стальные стены, когда биоробот потерпел крушение, фигуры, возникшие в проеме открывшегося люка, затем – «Маунтин», бегство через горящий лес – то ли реальность, то ли бред. И еще этот воин… Мара вспомнила, что уже «считала» его детские воспоминания. Бойца звали Шестипалом, и он тоже некогда родился в Одинцово. Это запах его курева поникал в ее кошмарные сны.

Она попыталась лечь, но изломанное, упеленанное в тугие бинты тело не слушалось. Мара поняла, что сейчас свалится на пол, как мешок с турьим навозом. Но Шестипал не позволил этому произойти: он мягко подхватил Мару поперек груди и аккуратно уложил обратно. Правда, не выпуская при этом из зубов мундштук чадящей трубки.

– Потуши, – попросила Мара, когда боль в потревоженном плече немного отступила.

Шестипал сначала удивился, а потом торопливо шагнул к устройству, похожему на квадратное корытце, высыпал пепел в него и повернул кран. Мара с изумлением увидела вытекающую из изогнутого патрубка над корытцем струю воды.

Цивилизация!

– Где я? – спросила она. Привычка подталкивала ее снова использовать телепатию, чтобы не тратить время и дыхание на слова. Но сил не было, и от мысли, что нужно применить особое умение, мгновенно появлялись звон в ушах и тошнота.

– Это Власиха, – сказал Шестипал. – Я ведь тебе уже говорил, не помнишь?

– Нет, – выдохнула Мара. Все события с момента, когда ее вытащили из короба «Коллектора», до того, как она окончательно потеряла сознание на пустыре за лесом, вспоминались, как сумбурный сон.

– В Одинцово это место называют Поганым Гнездом. Но ты сама видишь: здесь довольно уютно, – Шестипал улыбнулся. – А если говорить совсем конкретно, то сейчас ты находишься в лазарете в старом бункере.

– У меня совсем не осталось времени, – проговорила Мара, и Шестипал тут же нахмурился, так как не понял, к чему эта фраза.

В свое время хозяин Арены по прозвищу Профессор собрал для Мары лучших лекарей, каких только можно было найти благодаря его связям и богатству. Пришли известные костоправы, латавшие бандитских главарей, пришел седой колдун-нео с бубном и черепом потолочника, с которым он советовался по любому вопросу, пришел старый-престарый Повелитель Туманов. Профессора волновало, что девушка-боец после каждого сражения либо теряет сознание, либо мучается тошнотой и кровотечениями из носа. Мару осмотрели костоправы, колдун нео окурил ее корешками трав-мутантов и исполнил гипнотический танец с бубном, а старый шам лишь взглянул на пациентку тремя мутными глазами… Лекари пришли к заключению, что в голове у Мары – опасная опухоль. Образование появилось, когда Маре исполнилось тринадцать лет, именно оно, воздействуя на определенные зоны мозга, «одарило» ее телепатией. С годами опухоль увеличивалась, соответственно, дар Мары становился сильнее, но также тяжелее были последствия от его использования. Мара знала, что в один прекрасный день опухоль убьет ее, и, похоже, момент этот был уже не за горами.

– Что со мной? – спросила она, прикоснувшись к бандажу на ключице. Ей бы понадобилось всего несколько секунд, чтобы при помощи телепатии узнать у Шестипала ответы на многие вопросы. Но она берегла силы. Она берегла отведенное ей время. До Одинцово – рукой подать. Быть может, она еще успеет забрать оттуда сестренку и довести ее до Кремля. А в Кремле – Лан, Лан сможет позаботиться о Сияне…

– У тебя – серьезный перелом ключицы, наш командир сделал тебе операцию, – ответил Шестипал. – Еще у тебя трещина в лопатке, четыре сломанных ребра и поврежденное легкое. Но Вик, вроде бы, сделал все, как надо… У нас же тут настоящая операционная! – добавил он не без гордости. – Мы применили регенерон, и командир сказал, что ты обязательно поправишься.

Мара, закусив губу, выслушала свой диагноз. На глаза просились слезы, было обидно, что она совсем немного не дотянула до цели, совсем чуть-чуть… Но она не могла позволить себе плакать, она должна была беречь силы и сохранять целеустремленность.

– У тебя сильное истощение, – продолжил Шестипал. – Ты когда в последний раз ела?

Мара позволила себе залезть в его мысли. Буквально – на долю секунды.

– У вас тут совсем плохо с женщинами, да? – спросила она, хотя ответ уже не требовался.

– Вообще-то – да, только какое это имеет значение? – Шестипал покраснел. – Ну, так что? Принести тебе поесть? Я тут сидел под дверями, ждал, когда ты очнешься. Для тебя приготовили бульон, а еще – мясо теленка тура на пару. Все – диетическое.

– Шестипал, – Мара поглядела бойцу в глаза. – Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь.

– Не стоит, – Шестипал покраснел еще сильнее. – К тому же, ты уже меня благодарила… Ты будешь есть?

Мара мотнула головой и снова почувствовала сильную тошноту.

– Позднее.

– Как хочешь… – потупился Шестипал. – Может, расскажешь, зачем ты идешь в Одинцово?

– За сестрой, – ответила Мара, она откинулась на подушку и уставилась в потолок. – Ты помнишь Сияну? Нет? Она была совсем маленькой, когда тебя изгнали… Мать умерла вскоре после родов, отец погиб в боях с нео. Потом и меня выставили за ворота, а Сияну забрали в общинный дом – гнуть спину на грядках деда Пантелея. Я ушла в Москву… То отклонение, из-за которого я стала мутом, оказалось сильным оружием. Я научилась сражаться, я научилась убивать. Я забыла, кто я и откуда, я забыла Сияну, я забыла все, и только убивала-убивала-убивала каждый день: людей, мутов, зверье… Но потом, – она снова перевела взгляд на Шестипала, – я встретила человека… Он был простым пахарем, но его верность долгу, его преданность общине, его самоотверженность повлияли на меня, я будто проснулась… А точнее – будто воскресла. Я поняла, что зря однажды сдалась. Я должна вернуться в Одинцово, забрать Сияну и отвести ее в безопасное место. Лишь я имею право о ней заботиться, а также – те люди, которых я посчитаю достойными. Если кто-то вздумает мне помешать, тому никто не позавидует, – она замолчала, вымотанная монологом.