Пустошь - Джен Александер Страница 21

Тем же вечером, когда Деклан засыпает, положив себе на грудь перевернутый планшет, я внедряюсь к Оливии в сознание. Она сидит в большой столовой с металлическими стенами без окон и сводчатым стеклянным потолком. Уже поздно, но комната залита солнечным светом. Если стеклянный купол на крыше можно одним нажатием кнопки превратить в ночное небо, наверное, иллюзию дневного света создать тоже нетрудно. Мой геймер спорит о чем-то с высокой женщиной с темными, коротко стриженными волосами.

– …пора возвращаться домой. Не хочу здесь торчать, раз мне ничего не позволяют делать, – говорит Оливия.

Она ходит туда-сюда вдоль белого овального стола. Ее каблуки громко цокают по черному полу. Женщина не смотрит на нее и продолжает есть. Тогда Оливия опирается на стул, впиваясь пальцами в спинку и словно не замечая стоящей перед ней тарелки с едой.

– Мама, пожалуйста…

Таким же полным отчаяния голосом я умоляла Деклана меня отпустить.

– Оливия, мы это уже обсуждали. Поедем домой завтра утром. Можешь подключиться к игре после академии. А сейчас сядь и поешь.

– Ты не понимаешь! Я…

– Если пропустишь несколько дней, ничего страшного не произойдет. Пожалуй, тебе только на пользу – поможет избавиться от игровой зависимости.

– Я не могу бросить игру, – отвечает Оливия сквозь сжатые зубы. – Курс лечения еще не окончен. Как ты не понимаешь?

Мать невозмутимо улыбается:

– Твоя цель – заработать двенадцать тысяч очков. Ты должна была закончить лечение еще два года назад. Не понимаю, почему ты не наберешь нужную сумму очков и не покончишь с этим. Тебе не кажется, что надо оставить Клавдию Вертью и вернуться к нормальной жизни в обществе? По-моему, давно пора забыть про игры и сосредоточиться на чем-нибудь другом, как твой брат.

Брат… Этакая мужская версия Оливии…

Оливия фыркает:

– Ты издеваешься? Мне же поставили диагноз «ген агрессии В». Ты уверена, что хочешь выпустить меня в общество?

– По-моему, ты специально затягиваешь лечение, чтобы продолжать общаться с Лэндоном.

– Папа так не думает.

На лице матери появляется выражение, которое меня пугает: за спокойным фасадом таится столько ненависти, что можно заполнить всю «Пустошь».

– Ну конечно, он на твоей стороне!

Она хлопает по столу слева от тарелки, и тот начинает светиться. В центре поднимается небольшая площадка. Женщина ставит на нее свою пустую тарелку и почти нетронутый обед Оливии. Площадка опускается, увозя с собой грязную посуду, и монотонный мужской голос сообщает:

– По данным аку-системы, Оливия испытывает острый недостаток в следующих веществах…

– Игнорировать! – хором выкрикивают Оливия с матерью.

Похоже, Деклан не врал: аку-планшеты действительно подключены к домам. Что ж, я не против взять в руку собственный планшет, почувствовать легкое электрическое покалывание и услышать, что я получила недостаточно питательных веществ. От возможности получать достаточно питательных веществ я бы тоже не отказалась.

– Можешь считать, что я вообще ничего не говорила, – бросает Оливия, обиженно отворачиваясь.

Двери столовой открываются. Оливия уже готова выйти, но на пороге ее останавливает легкое покашливание.

– Оливия, я знаю, что Лэндон – по-прежнему член твоего маленького клана.

Оливия скрещивает на груди руки. Ее дыхание учащается.

– Ну и что? Папа же хочет, чтобы я поправилась. Вот и родители Лэндона хотят для него того же.

Она пытается говорить спокойно, но на каждом втором слове ее голос становится на октаву выше.

– Уверена, он давно должен был закончить лечение. Его родители – известные заступники. Они заставят Лэндона набрать оставшиеся очки, как только поймут, что он медлит из-за тебя. Неужели ты решишь продолжать игру без него?

– Спокойной ночи, мама.

Когда я возвращаюсь обратно к храпу Деклана и нестерпимому холоду ночи, мне почти жаль Оливию. Бедной девушке не дают видеться с парнем, которого она любит. Она вынуждена играть в жестокую компьютерную игру, чтобы с ним встречаться.

– И для этого ты используешь меня, – вслух произношу я.

Деклан просыпается и открывает один глаз. Видит, что я по-прежнему лежу в его спальном мешке, и переворачивается.

Вся моя жалость к Оливии мигом исчезает. Если я хочу выбраться из игры, нельзя тратить время на сострадание к девушке, которая меня в нее заточила.

* * *

На следующее утро, через час после рассвета, мы с Декланом подходим к пешеходному мосту, который приведет меня обратно в вонючий бар на Демонбрен-стрит. Через семь-восемь часов Оливия вернется с занятий и войдет в игру. Я медлю, не желая возвращаться – именно из-за нее.

Сажусь на бетонную скамейку. Деклан ждет меня в конце моста. Его лицо выражает нетерпение. Ему не понять, как мне тяжело. Да, я шла не в том направлении. Да, я не задумывалась, что со мной будет, когда я выберусь из игры. Но на краткий миг я поверила, что свободна. Поверила, что стану сама себе хозяйкой.

Даже если высказать все это прямым текстом, вряд ли Деклан поймет.

Я смахиваю пот с лица, вытираю руки о мокрую футболку и встаю. Прохожу под конструкцией из бетона, металла и тросов и присоединяюсь к Деклану.