2012: Загадка майя - Жорди Сьерра-и-Фабра Страница 21

Утром Джоа включила мобильник. Ни одного пропущенного звонка. Ничего удивительного, ведь ее единственная подруга Эстер знала, что она в Мексике. Тем не менее Джоа почувствовала себя одинокой. Словно глухая стена молчания отделяла ее от остального мира.

На глаза ей попался телефон отца. Джоа попыталась угадать его ПИН-код и ввела даты рождения — свою собственную и отца, но дальнейшие попытки сочла благоразумным прекратить, чтобы номер не заблокировали. Как ей хотелось услышать родной голос! Она набрала номер Эстер. Было воскресенье, в Испании уже вечер. Разговор состоялся короткий и грустный.

— Где ты? — спросила Эстер.

— В Чичен-Итце. Собираюсь сейчас на раскопки. Отец, оказывается, искал маму. Он сказал одному человеку о каком-то ключе и упомянул при этом Чичен-Итцу.

— А если ничего не найдешь?

— Поеду к бабушке.

— Ты серьезно? — в голосе подруги слышалось удивление.

— Она может ответить на кучу вопросов о матери, которые меня интересуют.

— Когда ты последний раз видела бабушку?

— Давно, — с сожалением констатировала она. — Но я никак не могу забыть того, что она тогда сказала. Она предложила мне поговорить с мамой.

— Она это тебе сказала… после ее исчезновения?

— Да. Мы с отцом поехали к бабушке, думали, вдруг мама у нее. Понимали, естественно, что надеяться абсурдно, но все-таки…

— Как она могла такое сказать?..

— Моя бабушка — знахарка, Эстер. Она видит то, что скрыто от других. Я тогда была еще маленькой девочкой. Сейчас я уже не ребенок. И хочу поговорить со своей матерью.

Пораженная словами Джоа, Эстер не нашла что ответить.

Приняв душ и позавтракав, девушка вышла из гостиницы. Библиотека подождет до второй половины дня, первым делом — раскопки.

Джоа пешком дошла до входа в археологический комплекс — довольно большого уродливого куба, у которого уже толпились группы экскурсантов — по случаю воскресенья более многочисленные, чем обычно. Она не воспользовалась пропуском отца и купила билет. Сразу за входом находилась торговая зона с киосками, предлагавшими туристам разнообразную сувенирную продукцию и всякую дребедень. Гид во весь голос призывал своих подопечных ничего не покупать в археологической зоне у пришлых индейцев.

Джоа усмехнулась. С каких это пор коренное население считается пришлым?!

Ограждение — невообразимое сооружение, возведенное по периметру обширной территории раскопок, — не стало препятствием для тех, кто продолжал жить близ древнего города майя в небольших деревушках, разбросанных по окрестностям.

Джоа миновала аллею с вездесущими торговцами и оказалась на широкой эспланаде. Перед ней во всем своем величии лежали руины Чичен-Итцы. Как и в Паленке, у нее захватило дыхание, хотя здесь все выглядело иначе.

Прежде всего — большая пирамида, которую именуют Замком.

На двух ее боковых сторонах велись восстановительные работы. Две другие, отреставрированные, давали представление о том, какого блестящего расцвета культура майя достигла на этих землях. Два гигантских изваяния в форме змеиной головы у подножия главной парадной лестницы, равно как и сама ориентация пирамиды по сторонам света, играли ключевую роль в ритуальном действе, которое ежегодно, на рассвете 21 июня, в день летнего солнцестояния, собирало там от семидесяти до восьмидесяти тысяч человек. Лучи дневного светила падали на грань пирамиды и отбрасывали из-за ее ребра тени в виде семи треугольников на парапет этой лестницы. Из игры света и теней складывалось изображение движущейся сверху змеи, тело которой увенчивалось внизу каменной головой. Пернатый змей — Кукулькан — ежегодно нисходил на Землю.

Около часа Джоа гуляла на раскопках, фотографируя. Потом поднялась на пирамиду. Восхождение пришлось совершать зигзагом: ступеньки лестницы были настолько узкие, что стопа на них едва умещалась, даже если ставить ее боком. С верхней платформы она насладилась великолепным видом на ансамбль. Затем побывала в храме Воинов со статуей Чак-Мооля, которому приносили в жертву живых людей, и затерялась на площади Тысячи Колонн. Побродила по храму Больших Столов, платформе Венеры, платформе Орлов и Ягуаров, осмотрела Тцомпантли и Площадку для игры в мяч — самую большую и хорошо сохранившуюся из известных. Слова, произнесенные на одном ее конце, отчетливо слышались на другом. Экскурсоводы обращали внимание туристов на акустические особенности древних сооружений: они хлопали в ладоши у подножия ступенчатых пирамид, вызывая в них причудливое эхо наподобие клекота птицы. Площадка для игры в мяч составляла сто шестьдесят восемь метров в длину и семьдесят в ширину, с восточной и западной сторон ее ограничивали стены протяженностью девяносто пять метров каждая, на северном и южном торцах располагались храмовые постройки. Игра, согласно разъяснениям гидов, была ритуальной. Четырехкилограммового мяча можно было касаться только коленями, бедрами и локтями. Выигрывала команда, сумевшая пробросить мяч через каменное кольцо, укрепленное на восьмиметровой высоте. Капитан победителей удостаивался чести быть принесенным в жертву. Ему продольным разрезом вскрывали брюшную полость и извлекали из груди трепещущее сердце. Жертвоприношение совершалось тут же, на площадке, по окончании игры, которая до этого могла продолжаться много часов кряду, поскольку добиться решающего очка было неимоверно трудно.

Джоа отправилась в южную часть археологического заповедника, где помимо нескольких храмов — Фаллосов, Иероглифических Столпов, Атлантов, Филинов и других — находились Священный Сенот — колодец, откуда майя черпали необходимую для жизни воду, и обсерватория — так называемый Караколь, — которая предположительно являлась форпостом контакта майя со звездами. Поразительное сооружение, полное мистических загадок, как, впрочем, все прошлое цивилизации, обломки которой предстали перед ее глазами.