Корректировщики - Светлана Прокопчик Страница 21

После завтрака она основательно покопалась в сумке. Валерия собрала ей абсолютно необходимые вещи, собрала умело, будто привыкла вести разъездную жизнь. Хотя почему “будто”? Почти на всех триграфиях в ее квартире Валерия представала то на фоне гор, то на берегу реки у костра. А больше всего Оле понравилось, что Валерия насыпала ей горсть разнообразных флакончиков с декоративной косметикой. Оля макияжем не злоупотребляла, то есть она не красилась вообще, потому что Ленка Соколова ее убедила, что Оле косметика не идет. Долой Соколову, решительно подумала Оля, сгребла косметику и зависла перед зеркалом на полтора часа. Результат ей очень даже понравился.

На дне сумке что-то блеснуло. Вытащила — оказалось, кредитка. А блестели буквы надписи. И такие буквы, что Оля, не имевшая дурной привычки разговаривать сама с собой, ахнула вслух.

На кредитке было написано: “Служба информационной безопасности Союза Независимых Государств”.

Оля села на кровать, держа кредитку в вытянутой руке. Ни-фи-га себе! Валерия, оказывается, контрразведчица! Ох, как жгуче пожалела Оля, что раньше сторонилась ее! Образ Валерии в ее фантазии моментально оброс всякими мистическими чертами. И тут Оля сообразила: Валерия ж наверняка по ошибке отдала ей служебную кредитку, и ей за это попадет.

Звонок в дверь заставил ее заметаться. В комнате бардак, а тут еще эта кредитка… Царев увидит, решит, что это Олина, и примет новенькую за контрразведчицу. В конце концов накрыла раскиданные вещи пледом, а кредитку сунула в карман платья.

Царев, увидев ее, удивился:

— Всего за одну ночь невозможно так похорошеть, — решительно объявил он. — Наверное, я вчера плохо тебя разглядел.

Оля отметила этот фамильярный переход на “ты”, но возражать не стала. В конце концов, Царев явно старше нее, имеет право.

— Кофе будешь? — спросила она.

— Конечно, моя прелесть. А то я сегодня позавтракать не успел.

Оля изобразила радушную хозяйку. Накрыла на стол, села напротив, демонстративно подперев щеку кулаком и наивно хлопая ресницами — так, как положено “прелести”. Царев подавился от смеха, одобрительно кивнул:

— Ты молодец. Обожаю женщин, у которых есть характер.

— А у твоей невесты он есть? — провокационно нежным тоном осведомилась Оля.

— И замечательный! — охотно кивнул Царев. — Она у меня — ангел, идеал и вообще чудо.

Взгляд у него был понимающе-снисходительный. Оля не смогла сдержать кривоватой, но искренней усмешки.

— Вот так-то лучше, радость моя, — назидательно заметил Царев.

Она не вовлекала его в вежливый этикетный разговор. Просто сидела и наблюдала, как он пьет кофе. В голове вертелась масса вопросов, но Оля не спешила их задавать. Еще три дня назад она не дала бы ему дух перевести, пока не вытянула бы все, но — это было три дня назад.

— Ну что, — вздохнул Царев, — ты готова? Тогда поехали, покажу тебе самое необходимое для жизни здесь.

Для экскурсии по городу Царев взял служебную машину. Оля в окно рассматривала странный город, в котором ей предстоит жить, и никак не могла решить, нравится он ей или нет. Селенград оказался совсем не таким, как она думала, и одно это уже было хорошо.

— Город совсем новый, — рассказывал Царев. — И появился на свет благодаря академику Алтуфьеву. Был такой, в начале века получил Нобелевку по физике. Вот, он наш местный отец-основатель. Сумел выбить у правительства разрешение и деньги на строительство крупнейшего в мире научного центра. Сначала хотели строить в Улан-Удэ, там вроде как уже место обжитое, но не получилось… В общем, заложились на постройку здесь. Никто не ожидал, что Селенградский центр из полигона превратится в город, да еще и перерастет Улан-Удэ. Наверное, Алтуфьев правильное место выбрал.

Селенград был таким же, как Московье рано утром: отлично выспавшимся, полным сил, но еще не включившимся в дневную суету, а оттого непривычно величавым. Наверное, подумала Оля, раньше и Московье таким было, когда еще разделялось на Москву и Подмосковье. А потом город и область объединили, образовав третий в мире — после Рима и Стамбула — гигаполис, и легендарное величие древнего города растворилось в безумном ритме жизни. Да, в Московье все приходилось делать очень быстро, иначе попросту никуда не успеешь: расстояния огромны.

— Говорят, в Московье уже работают пассажирские электробусные маршруты, — сказал Царев.

— Ага. Два года уже. В Старом Центре и лесопарках ходят.

— У нас пока электрические движки только на служебном транспорте. А общественный — монорельсовые маршрутки и метро. Частные машины на газу.

— В Московье газовые двигатели запретили в прошлом году.

— У нас такое не скоро произойдет, — вздохнул Царев.

Остановил машину на площади в южной части города. Оля растерянно оглядывалась: местность до боли напоминала Старый Центр Московья. Такие же тяжеловесные здания, относительно невысокие, образующие тихие дворики, в которых, Оля помнила по школе, так здорово посидеть после уроков.

— Вот здесь станция метро “Академическая”, и отсюда до Академии буквально две минуты пешком, — сообщил Царев. — Вон, посмотри — те два здания дальше по бульвару, огороженные общим забором.

— Это вся Академия?

— Нет, конечно. В Академии четырнадцать факультетов, каждый по четыре курса, на каждом курсе по двенадцать групп. В этих корпусах занимаются только студенты базовых факультетов — военки и роботехники. Ну, и есть аудитории технологического, топливнохимического и экономического факультетов. Но их мало. Все остальные занимаются в других корпусах.

Оля с восторгом рассматривала массивные, так называемого “сталинского” типа, здания. Здесь они не производили такого гнетущего впечатления, как аналогичные постройки в Московье. Двухметровый забор с верхней ажурной частью — если такое сравнение применимо к кирпичной кладке — привел ее в восхищение. За широкими воротами из кованых решеток взгляду открывалась длинная аллея, образованная старыми ясенями, которые свешивали ветви арками, создавая впечатление анфилады. А посреди этого парка возвышались два двадцатипятиэтажных корпуса, оба на мощном цоколе, с непривычно узкими окнами, первый — розовато-бежевого кирпича, второй — багрово-седого. Было в них нечто настолько основательное и надежное, что Оля прониклась уверенностью: это ее будущий дом.

— В Селенграде почти не осталось двадцатипятиэтажек, — с оттенком грусти заметил Царев. — Сейчас строят от тридцати этажей и выше. Видишь за парком башню?

Оля видела. Забавное строение, будто кто-то привязал к низкому небу нитку бус.

— Венерианская архитектура, — пояснил Царев. — Сейчас так начали строить и у нас.

— Я видела в Московье, — кивнула Оля.

— Это, кстати, наш новый коммунальный корпус, общежитие. Там даже строительные запахи еще не выветрились. Заселение с завтрашнего дня. Хочешь переехать туда?