Ставка на Проходимца - Илья Бердников Страница 21

Да здравствует советский суд — самый гуманный суд в мире!

Обвиняемый

— Показалось, значит? — Полковник яростно протирал прямоугольные стеклышки аккуратных, стильных очков. — Итак, вы утверждаете, что вам показалось, что лучше будет, вместо возвращения на Землю и доставки груза — к чему вы обязаны подписанным вами контрактом! — отправиться на Шебек! А после вам показалось, что вам лучше отправиться на Пион, исполняя заказ мафиозной структуры!

Я скромно потупился. Вообще, как я понимал, мое мнение здесь мало учитывалось. Что бы я ни говорил, полковник Кошелевич резко сметал эти доводы в сторону, апеллируя главным своим козырем: виновный не исполнил приказ! Преступная самодеятельность! Самоволка! Дезертирство!

— По вашей вине погибли трое сопровождающих! — жег маленькими глазками сквозь очки полковник. — Водитель и штурман-радист пропали без вести! Это же надо — завести транспорт на Псевдо-Гею!!!

Степак, с грустной миной сидевший в практически пустом зале (а сколько может быть зрителей на закрытом заседании трибунала на секретном государственном объекте?), при этих словах сдавленно крякнул и даже перестал ковыряться в бумагах, которые перебирал с самого начала судебной комедии.

— Кто это там кряхтит!? — взорвался Кошелевич, и я даже испугался, что стеклышки его очков лопнут, не выдержав яростного взгляда этого нервного лысеющего коротышки, бог весть как оказавшегося в должности председателя трибунала Межмировой Торговой Компании. Компании, являющейся, по своей сути, больше военной организацией, чем гражданской.

Два лазерных луча, испускаемых очками полковника, нащупали Степака. Теперь следовало ожидать ракетного залпа по зафиксированной цели. И он не заставил себя ждать.

— Степак… — как вас там? — ага, Андрей Иванович… — пренебрежительно-удивленно протянул Кошелевич, заглянув в лежащее перед ним дело. — Это же вы являетесь куратором этого во всех смыслахПроходимца?

Остальные члены комиссии, доселе равнодушно дремавшие под крики председателя: какие-то капитаны контрразведки, полковники внутренних дел и даже представитель министра экономики (он-то здесь зачем?), — заинтересованно зашевелились в своих креслах. Оживились и несколько человек в зале: администратор, которую никто не называл иначе как Галочка, завхоз, он же — завскладом, Картенко, лицо которого, будучи даже неподвижным, создавало иллюзию жевания; несколько явно сочувствующих мне водителей, приведенных, очевидно, в показательно-воспитательных целях…

Степак оглянулся на зал, словно ища поддержки, сокрушенно кивнул, пожал плечами, словно сожалея, что вообще когда-то со мной встретился…

— И куда ВЫ смотрели? — ядовито поинтересовался полковник. — Куда смотрели, когда подбирали персонал? Когда вербовали военнослужащего для тайных операцийна благо страны? Ладно этот нестроевой олух, по которому тюрьма плачет. Но вы-то понимаете, что можете потерять погоны, капитан?

Степак снова неопределенно пожал плечами, явно не собираясь впадать в панику от угрозы потери погон. Его карие глаза грустной таксы на какой-то миг встретились с моими, и я изумленно заметил, как один из этих глаз мне подмигнул!

— Я хочу говорить в защиту моего подопечного, — спокойно сказал Степак. Он встал со своего места, повернулся назад и кивнул какому-то молодому — лет тридцати пяти — мужчине в спортивном пиджаке, сидевшему в конце зала. — Но для начала я хочу предоставить слово представителю…

— Это кто еще такой, и как он вообще попал в зал?! — выплюнул полковник, судорожно сдернул очки, снова протер их и нервно насадил на тонкий хрящеватый нос, ярко контрастирующий со всей его коротко-подрубленной внешностью. — Вы кто такой, молодой человек? Это закрытый процесс!

— Как вы знаете, в свете недавних политических реформ, правительствами Украины и Российской Федерации было принято решение об объединении усилий по развитию Межмировой Торговли, — спокойно проговорил молодой человек, подходя к самой трибуне. — В связи с этим была создана специальная комиссия по расследованию эффективности работы МТК как Украины, так и России.

— Ну? — Полковник понемногу остывал, что-то начиная подозревать.

— Я являюсь секретарем этой комиссии, — скромно отрекомендовался молодой человек.

Кошелевич вопросительно посмотрел на остальных членов трибунала — кажется, он начинал чувствовать себя не в своей тарелке. Представитель министра экономики подтверждающе кивнул, и полковник, очевидно нервничая, снова начал протирать свои многострадальные очки.

Я устроился поудобнее на своей неудобной скамейке. Терять мне было нечего, нервы и так были на пределе, и я решил расслабиться и насладиться происходящим.

— Почему же нельзя было сделать все официально? — спросил Кошелевич уже намного тише. — Зачем вся эта конспирация? Неужели и так не понятно, что здесь налицо явное нарушение контракта?

— Давайте послушаем куратора обвиняемого, — примирительно предложил Секретарь, так и не сообщивший свои имя и фамилию. — Думаю, ему есть что сказать.

Кошелевич сделал неопределенный жест, словно говоря: «Я умываю руки». Степак вышел вперед, остановился перед трибуной и, порывшись еще минуту в своих бумажках (Кошелевич демонстративно закатил глаза), приступил к речи.

— Уважаемая комиссия, — начал он как-то совсем не по-военному, — как вам известно, третий параграф восьмой статьи Устава нашей Торговой Компании гласит о том, что все члены общества, действующие в иных мирах, должны прилагать максимум усилий для сбора любой, я подчеркиваю —любой информациии налаживания связей с представителями как известных, так и не известных нам миров.

Кошелевич заерзал на своем месте.