Пламя подлинного чародейства - Владимир Мясоедов Страница 21

Сколько времени я провел в карцере, не знаю. Мне оно показалось едва ли не вечностью. Было неизменно темно и холодно. Очень хотелось спать. Тело давно потеряло чувствительность. Думаю, если бы остался в этой тюрьме еще часиков эдак шесть, живым бы оттуда уже не выбрался. Может, и зря не замерз. Жизнь трески, обещанная мне морской богиней, в случае если лишу ее развлечения в своем лице раньше срока, в принципе безмятежна и коротка. А человек может мучиться ой как долго.

— Смотри-ка, — удивился стражник, фактически доставший меня из каменного мешка, — даже в сознании.

— Темный маг, — пожал плечами его сменщик, в котором я с удивлением опознал того самого типа, рассчитывающего получить средство от самого постыдного для мужчины недуга. — Хоть и слабенький. Хм, как думаешь, сам дойдет?

— Смотря куда, — пролязгал не попадающими друг на друга зубами я, щурясь от света факела, после полного мрака подземелья кажущегося ослепительно ярким. — Если там есть камин, раскаленное железо, столб с охапкой хвороста под ним или иные теплые вещи, то да.

Так, похоже, мое чувство юмора стремительно чернеет. А функция самосохранения вообще отключена. Интересно, это воздействие полученного от небожительницы благословления или, так сказать, природный тупизм?

— У центуриона все найдется, если будешь излишне наглым, — уверил незнакомый легионер. — Нет, ну это же надо на святого человека напасть…

— Оба монаха живы? — поинтересовался я с затаенной надеждой на то, что вот прямо сейчас услышу изобилующий кровавыми подробностями рассказ, в котором церковников, желательно всех двух, жестоко убила однорукая заключенная.

— Разумеется, — кивнул мой старый знакомый и практически бессменный конвоир. — Иначе бы всех зачинщиков бунта уже колесовали.

— А начались беспорядки? — удивился я. — Сильные? Как же их допустила охрана?

— Да, если честно, не особо, — пожал плечами солдат. — Но, пока священники ни обошли все бараки, читая свои молитвы об исцелении, та сумасшедшая отца Тензора не отпустила. И как только держала удавку одной-то рукой? Ладно, не время сейчас разговаривать, центурион ждет. Идем.

К начальнику всего лагеря он вел меня в одиночестве, видимо, не опасаясь попыток нападения. Интересно, откуда такая беспечность? Или это твердая уверенность в своих силах? Странно, вроде никаких волшебных амулетов, способных защитить от магии, под доспехами, кажется, не прячет.

— Все добыл, — негромко сказал он, когда мы удалились от тюремных помещений. Никого по пути не встретили, да и вообще было как-то тихо, а в редких окнах плескалась темнота. Кажется, на дворе глубокая ночь.

— Это, конечно, хорошо, — хмыкнул я. — Но сейчас мне немного не по себе и лучше не колдовать какое-то время, пока в норму не приду. А то напутаю еще чего, и станет куда хуже, чем было. Как тебя, кстати, зовут-то? А то столько общаемся и еще друг друга не знаем.

— Хуже, это только если проблема вообще отпадет, — горько вздохнул легионер. — Лайс я. Ладно, будем надеяться, до завтра ты доживешь.

Глай Цекус в своем кабинете сидел далеко не один. Компанию ему составлял уже знакомый чародей, однорукая любительница прыгать на священников с удавкой, а также относительно миловидного вида девушка в богатой одежде и с мечом у пояса. Вот только его дополняли коротко остриженные волосы, едва прикрывавшие череп, свежие следы недавних травм на лице и клеймо на лбу, выделяющееся на светлой коже грязной кляксой. Кто-то прижал к нежному челу раскаленный металл в виде круга, внутри которого оставалось свободное место, складывающееся в слово «клятвопреступник». Заключенная, как и я. Вот только относятся к ней, судя по всему, совсем иначе. Во всяком случае, на столе стоят высокие бокалы, от которых не тянет сивухой, нарезанный хлеб и полуобглоданные птичьи косточки. Кажется, попал на званый ужин. Надеюсь, не в качестве десерта.

— Вот он, леди, — разлепил губы Амвросий Волиус. — Темный ведьмак и жрец морской богини по прозвищу Алхимик. Да вы присаживайтесь, не стесняйтесь, чего в дверях стоять.

— Мульткласс, однако, — пробормотал я, занимая свободное место. — Вино? Спасибо, но лучше воздержусь. Мне бы лучше горячего чего-нибудь, если можно. Карцер у вас жутко холодный. Даже жаль, что ни разу священника не стукнул, чтобы туда попасть за дело, а не просто так.

— Скажи спасибо, что до утра в нем не остался, — в голосе центуриона раскаяния за то, что в тюрьме оказался ничего в общем-то не сделавший человек, не слышалось ни капли. — Кстати, ты, думаю, будешь обрадован новостью, что капелланы в учебном легионе скоро сменятся. Во всяком случае, прошения об отставке они оба уже дружно подали. И, учитывая тот факт, что раненые без помощи мирно спящих святых отцов умирали, бессмысленно сокращая количество легиона, полагаю, начальство их удовлетворит.