Школа негодяев - Ян Валетов Страница 21

Амен.

И с этим рекомендуется смириться. А для непонятливых есть Роман Иванович и его опричники, есть отряды национальной самообороны, есть какая-никакая, но армия, пусть к войне с внешним противником неспособная, зато вполне пригодная для того, чтобы внутри страны не допустить изменения «status quo».

Филеры поднялись в вагон сразу за Сергеевым и его попутчиком. Сюда по звукам, проводник устроил их в одном из купе вначале коридора, пустующем от самой Белой Церкви.

– Видал? – спросил сосед, кивая в темный проем дверей. – Два красавца! Давно во Львове не был?

Сергеев кивнул.

– Во! Тогда насмотришься! Ух, рожи мерзкие, спесивые! Патрули ходят – сичевой, куренной, сотник, мать бы их поперек! Шаровары, сабли по полу волочатся! Попробуй только на мове не говорить – забить не забьют, но депортируют точно, вместе с ансамблем! Мне говорили, – тут он даже перешел на шепот, – что там теперь даже тайные кружки есть! Ну, чего улыбаешься! Есть, я уверен! Для изучения русского языка… А в здешних газетах пишут, что в Восточной республике тайно преподают украинский…

– Не думаю, – веско заметил Сергеев. – Хотя утверждать не берусь. Все достаточно сложно. Я, во всяком случае, о такой тяге к языкознанию на левом берегу Днепра никогда не слышал. И в русских лингвистов в достославном «мясте Лемберге» тоже верю мало, но не исключено, не исключено…

И тут до соседа дошло.

– Так это они… Они за тобой, что ли, увязались?

Хмельной – не хмельной, а «соображалка» у попутчика работала отлично. Сказывались годы, прожитые во враждебном окружении. Уж что-что, а интуицию постоянное чувство опасности развивает донельзя. Сергеев был уверен, что паранойя людям его профессии – друг и брат, и ничто так не помогает выжить, как постоянная тревога за собственную жизнь.

– Похоже…

Попутчик враз сделался бледен лицом и потлив телом – купе заполнилось кислым запахом страха.

– Слушай, друг, – сказал он просительным тоном. – Может, я куда перейду? Или ты в другое купе перейдешь? Нет, все-таки, давай я… Мне с властями ссорится никак нельзя! Мне без надобности знать, кто ты и чего натворил – дело твое… Но если меня заберут, то зятек выручать не бросится… Понимаешь?

Глаза у соседа бегали.

Он ухватил за ручку лежащий под полкой чемодан и принялся дергать, пытаясь выдрать его наружу, но чемодан застрял, и попутчик покраснел от натуги, жалко заулыбался одной половинкой рта, но попыток не прекращал.

Сергееву вдруг стало за него стыдно. Крепкий, сильный мужик «поплыл» безо всяких причин, если не считать поводом несколько нелицеприятных фраз, сказанных им о нынешней власти в личной беседе с малознакомым человеком. Можно было представить себе, как бы вел себя попутчик, попади он под реальную раздачу, например, на допрос к шалаевским ребяткам.

А ведь он не их боится, подумал Михаил, разглядывая соседа с любопытством и брезгливостью, он меня боится. Боится, что меня заберут, а я начну рассказывать, ЧТО он мне говорил и как он власть не любит. Эх, парень, парень… Как же ты живешь с сердцем в пятках? Как же можно всю жизнь так бояться? Или, все-таки, можно? В России дрожат перед Крутовым и его жандармами. За шутку в адрес его величества можно загудеть в Сибирь или на Север. Если шутить постоянно, то новый адрес будет уже на Ничьей Земле – не любят в 4-ом управлении умников с извращенным чувством юмора. В Конфедерации боятся опричников Шалая – они ребята ушлые, врагов находят везде, где начальство прикажет. Эти, правда, в Сибирь не пошлют, но так устроят, что мало не покажется. И сливают они идейных врагов туда же, куда и крутовские соколы. Только на Ничьей Земле никого не боятся. Отвыкли уже бояться.

Сергеев перестал сверлить попутчика глазами и улегся на полку, поудобнее положив под голову подушку. В ответ на движение сосед замер, так и не отпустив ручку чемодана, наклонившись вперед, красный, потный, с выпученными от натуги глазами.

Сергеев поворочался, стащил с полочки для мелких вещей купленный в Белой Церкви детективчик в мягкой обложке и уставился в текст невидящими взором.

– Так я пойду? – снова спросил попутчик заискивающе.

Михаил посмотрел на него, будто бы видел первый раз, и кивнул.

Сосед наконец-то вырвал из-под полки чемодан, но тут же второпях застрял плечом под столиком, закряхтел, неловко поворачиваясь.

– Курицу только забери, – сказал Сергеев в согбенную спину. – Чтобы не пропала, не дай Бог!

Это было сказано обидно и, возможно, несправедливо по отношению к малознакомому, битому жизнью человеку, но сказать иначе Сергеев не мог. Попутчик вздрогнул плечами, и все равно не оглянулся, вытаскивая поклажу наружу.

Разъятая курица так и осталась лежать на откидном столике, рядом с пустой бутылкой водки и нарезанным соленым огурцом.

Новую породу выводим, подумал Умка, прикрыв глаза ладонью. Называется «человек пугливый, современный»… В процессе эволюции пугать научились здорово, есть настоящие таланты. А то, что в результате измельчаем, так это для власти даже лучше. Безопаснее. Впрочем, почему порода новая? Еще в прошлом веке, начиная с 20-х стада бродили, просто после развала Союза страх потеряли, и вот теперь все быстренько вспомнили. Эта память до конца не выводится, она генетическая. В нашем случае новое – это слегка подзабытое старое.

Он почувствовал движение воздуха и решил, что бывший сосед по купе вернулся за недоеденной птицей, но на низкой полке сидел один из давешних филеров – аккуратненький, как первоклассник-зубрила, с прилизанными, словно набриолиненными, волосами и близко посаженными круглыми, совиными глазами. Будь у него вместо малозаметного тонкого носа массивный ноздреватый клюв, и перед Сергеевым сидел бы натуральный филин, а так получился не филин – настоящее недоразумение, не тянущее даже на совенка.

– Здравствуйте, Михаил Александрович, – поздоровался он на русском и пригладил рукой безукоризненно лежащие волосы.

– Чем обязан? – спросил Сергеев, решив не пререкаться из-за имени, стоявшего в паспорте. Было и так понятно, что всё ребятушки уже знают, пробили по базе фотографий после получения скана, сопоставили – благо, компьютерные программы распознавания у них есть, поляки постарались. Интуиция не подвела – Роман Иванович таки отправил на всякий случай комитет по встрече.

– Его превосходительство полковник Шалай передает вам привет, и поручил нам сопроводить вас до Лемберга со всем почтением.

– Так вы мои телохранители, что ли? – усмехнулся Сергеев.

– Так точно, Михаил Александрович, – легко согласился Совенок. – Телохранители. Времена неспокойные. Его превосходительство за вас переживает – мало ли что может произойти в дороге?

– Его превосходительство заботливое, – сказал Умка серьезно. – А по приезде, конечно, Роман Иванович ждет меня у себя?

– Несомненно, Михаил Александрович! – Совенок иронии не почувствовал или почувствовал, но не показал виду. – Его превосходительство пригласил вас позавтракать. Вас будет ждать машина.