Ок-но - Максим Дегтярев Страница 21

В фойе было тепло. Чуткое, ученое ухо Ларсона по градиенту людского гула определило направление на буфет. Ни пирожных, ни бутербродов с икрой, ни шампанского аскетичный Ларсон не признавал, но выказать свою неприязнь к легкомысленному, «площадному», по его выражению, искусству он в данный момент мог единственным способом, а именно: едва избавившись от пальто в переполненном гардеробе, рвануть в буфет, где уже толпились его единомышленники. Синтия Ларсон махнула на мужа рукой и направилась в зрительный зал. Там она зачем-то состроила гримасу пустой правительственной ложе, отыскала обозначенные в билетах места в середине партера, выбрала из двух мест сначала левое, но когда сидевшая впереди нее пара поменялась местами и перед Синтией оказалась теперь дама с высокой прической, она пересела в правое кресло, забыв, вероятно, что она на дюйм выше мужа. Позади хлопнули сидения и еще одна пара поменялась местами. В этот момент свет стал гаснуть, зрители подоставали бинокли.

На первое отделение Ларсон опоздал на пятнадцать минут. Певичка с Оркуса и дрессированные деревья с Гилеи Ларсона не интересовали. Выслушав от зрителей массу гневных замечаний, он пробрался по ногам к своему креслу.

Первое отделение завершилось выступлением фольклорного танцевального ансамбля с Земли. Синтия сказала, что ей нужно припудрить нос и удалилась. Ларсон остался сидеть в зале, поскольку запланированное во втором отделении выступление фокусника Мак-Магга стоило пропущенного буфета.

Перед началом второго отделения свет не просто приглушили, а погасили полностью. В гробовой тишине столб желтых лучей осветил круг в центре сцены. Через мгновение, прямо из воздуха, в круге возник человек в черном плаще и черной шляпе. Униформа у фокусников традиционна, как скафандр у астронавтов. По черным густым бровям, черным глазам и черной треугольной бороде с завитком зрители узнали в человеке Великого Мак-Магга.

Мак-Магг поприветствовал публику и нечаянно высыпал из рукава две корзины цветов. Все цветы угодили в даму в первом ряду. Конферансье, вылезший на сцену представлять Мак-Магга, хотя тот в представлениях не нуждался, превратился в вапролока и кинулся на господина, сопровождавшего даму с цветами. Дама завизжала, вапролок голосом конферансье попросил ее не верещать почем зря, галантно поднял оброненный ею веер, и под гром аплодисментов удалился, унося в зубах рукав от смокинга вышеупомянутого господина.

В течение получаса Мак-Магг расчленил по крайней мере шестерых ассистенток, половину зала оставил без наручных часов, остальная половина зала обнаружила в карманах кусочки расчлененных ассистенток. Ларсону достался большой палец правой ноги. Осмотрев палец, госпожа Ларсон сказала, что с таким педикюром на фаонской сцене многого не добьешься. Ларсон убедился, что кольца по-прежнему лежат во внутреннем кармане смокинга, и передал палец соседке слева. «Для пары», – сказал он ей. «У меня от другой ассистентки», – сравнив педикюр, ответила соседка и передала палец кому-то еще.

Когда Мак-Магг одним мановением руки стал расцеплять замки, запонки и цепочки у всех желающих, включая ту даму, у которой заела молния на куртке (все первое отделение она была вынуждена париться в верхней одежде), Ларсон двинулся к сцене. Левой рукой он придерживал оттопырившийся карман. У сцены уже собралась целая очередь, Ларсон оказался седьмым.

Очередь двигалась медленно, потому что Мак-Магг в перерывах между обслуживанием зрителей демонстрировал фокусы из числа запланированных. В черном ящике размером с бытовую микроволною печь исчезали любые предметы, способные туда поместиться. На вопрос, куда они пропадают, Мак-Магг неизменно отвечал: «В четвертое измерение, куда же еще?». Для убедительности, он предлагал зрителям ощупать стенки ящика. На беду Мак-Магга, среди зрителей оказался инженер-ядерщик, который сказал, что в стенках черного ящика может запросто поместиться коллайдер-аннигилятор. Чтобы опровергнуть инженера, Великому Мак-Маггу пришлось вернуть вещи на место. Инженер-ядерщик нехотя признал, что, видимо, коллайдер-аннигилятор тут не при чем, так как после аннигиляции восстановить аннигилированную вещь уже нельзя из-за действия закона возрастания энтропии. Инженер был готов, скорее, поверить в «четвертое измерение», чем в нарушение закона возрастания энтропии.

Ларсон (и не только он один) заметил в движениях фокусника странную особенность: в то время как туловище Мак-Магга, вместе с руками и ногами, крутилось туда-сюда, поворачиваясь то к зрителям, то к ящику, его голова была все время обращена лицом к зрителям, – словно Мак-Магг был поборником самых радикальных правил хорошего тона. Один раз туловище фокусника сделало полный оборот, однако голова осталась на месте и продолжала разговаривать с девушкой, у которой заело замок на шейной цепочке. Нервы у девушки не выдержали, и она грохнулась в обморок прямо на руки к Ларсону, бывшему следующим по очереди. Синтия Ларсон, заметив мужа с девушкой на руках, рванулась через головы зрителей спасать брак. Ларсон, лопатками чувствуя испепеляющий взгляд супруги, с виноватым видом обернулся. В это мгновение зал охнул, ахнул, женщины завизжали, мужчины повскакивали с мест, и Ларсон испугался, не его ли супруга вызвала такой переполох. Но Синтия Ларсон уже не смотрела на мужа, она смотрела на сцену и визжала вместе с остальными дамами. Заинтригованный Ларсон посмотрел на сцену.

Тело Великого Мак-Магга лежало на животе, головою в глубь сцены, – «половиной головы» – скажет потом на допросе Ларсон. «И она дымилась», – добавит он.

Поднялась страшная суматоха. Часть зрителей ринулась к сцене, часть– к выходу. На сцену выбежали служащие Мьюзик-Холла и те ассистентки, которых Мак-Магг успел собрать. Девушка на руках Ларсона пришла в себя, приподнялась, посмотрела на сцену и снова упала в обморок. Ларсон передал ее на руки подбежавшей супруге и полез на сцену – ведь он был не просто экспертом, а экспертом-криминалистом.

«Ничего не трогайте, звоните в полицию!» – кричал он униформистам. Потом схватил микрофон и велел всем оставаться на своих местах. Разумеется, после такого требования все зрители побежали на выход, и приехавший через пятнадцать минут старший инспектор Виттенгер застал в зале только трех подозреваемых: Ларсона, его супругу, и полуобморочную девушку, которую Синтия Ларсон крепко держала за руку, – а иначе, та бы давно удрала вместе с остальными зрителями.

Старший инспектор, полковник Виттенгер исполнял обязанности начальника Департамента Тяжких Преступлений (сокращенно – ДТП, но не путайте с Дорожно-Транспортными Происшествиями). Он подступил к Ларсону и подал ему какую-то бумажку.

– Что это? – Ларсон удивленно посмотрел на бумажку.

– Квитанция на штраф за неправильную парковку, – ответил сквозь зубы Виттенгер.

– Вас перевели работать в дорожную полицию?! – еще больше удивился Ларсон и передал квитанцию жене, поскольку за штурвалом флаера сидела она.

Инспектор Виттенгер восклицание Ларсона проигнорировал. Он покачался из стороны в сторону, как бы заглядывая Ларсону за спину. Ларсон покрутил головой.

– Что вы ищите, инспектор? – спросил он.

– Ильинского, – прошипел инспектор. – Как только я натыкаюсь на труп, рядом всегда оказывается Ильинский. Где он прячется? Или сегодня он прислал вместо себя вас?