Новая Инквизиция I - Михаил Злобин Страница 21

Поправив зеркало заднего вида, чтоб иметь возможность наблюдать за парочкой ублюдков не выкручивая шеи, я с комфортом расположился в водительском кресле. Ну, подонки, я вам сейчас устрою сладкую жизнь. Убить не убью, ведь с вами еще дознаватели из «черных кокард» должны поработать, но вот все прелести ломки изнывающего от жажды дара вы у меня познаете. А уж мне-то хорошо известно, что это будет похуже смерти…

* * *

— О, Максим Егорович! Как всегда пунктуален. Поверь, я в своих партнерах это качество ценю больше всего прочего!

Импозантный мужчина с благородной сединой в густой шевелюре, посторонился и гостеприимно пригласил посетителя в свой кабинет.

Визитер же невозмутимо вошел, не обращая внимания на кричаще-роскошную обстановку внутри, и без спроса уселся в жалобно скрипнувшее под его немалым весом кресло. Хозяин шикарных апартаментов в ответ на это неодобрительно поморщился, но никаких замечаний делать не стал. Он уже успел понять, что его нынешний гость манеры не просто недолюбливает, а прямо-таки презирает.

— Итак, господин Изюм, как дела на службе? Чем сегодня живет и дышит наша священная инквизиция? — присел за стол седовласый мужчина.

— Еще раз меня так назовешь, хлеборезку тебе набок сворочу, — грубо отозвался посетитель.

— Ах, простите, Максим Егорович, — на уста собеседника, нисколько не испугавшегося такой угрозы, наползла ехидная улыбочка, — не думал, что вы столь нежны и ранимы…

— Если тебе стало просто скучно, то я пойду, — непререкаемо ответил визитер. — Я в холуи не нанимался, и подрабатывать клоуном не собираюсь.

Изюм уже упер руки в подлокотники, намереваясь встать, но владелец кабинета остановил его властным окриком:

— Сиди, Виноградов! Я еще с тобой не закончил! На клоуна ты, может, не подряжался, зато взял аванс за другую работу. И я надеюсь, ты ее выполнил.

Из голоса седовласого мужчины исчезли любые намеки на радушие или веселье, а вместо них прорезались жесткость и сталь. Он в одну секунду виртуозно сменил маску добродушного весельчака на личину сурового и требовательного начальника.

— Выполнил, — коротко поведал гость и замолк, даже не думая продолжать.

— Ну? — поторопил его собеседник.

— Баранки гну.

— Мать твою, Виноградов, не шути со мной! — взъярился хозяин кабинета и с силой стукнул по столешнице.

В следующую секунду он, конечно, об этом пожалел, потому что отбил кулак, но виду постарался не подавать.

— Ай-яй, больно, да? — едко прокомментировал Изюм, сверля переносицу сидящего напротив него мужчины тяжелым взглядом. — Ну конечно же больно, я ведь прекрасно это чувствую. О, Бестужин, а хочешь, я избавлю тебя от всяких мучений раз и навсегда? Даже старость тебе будет нипочем. Подумай…

От широкоплечей фигуры гостя к владельцу богатых апартаментов протянулись несколько невидимых для простого человека силуэтов из чернейшей дымки. Они легко коснулись кожи седовласого мужчины и тут же истаяли в воздухе, как туман под жаркими лучами солнца. Но даже этого мимолетного контакта хватило, чтобы собеседник Виноградова побледнел и до хруста стиснул челюсти, борясь с захлестывающим душу ужасом.

— Еще раз так сделаешь, и больше не получишь от меня даже сраной копейки! — выдавил из себя Бестужин, когда жестокий спазм отпустил дыхательные мышцы, и легкие снова смогли расправиться, наполняясь воздухом. — Быстро выкладывай, что тебе удалось узнать!

— Поговорил я с твоим неудачливым конкурентом, — в самом деле перешел к сути Изюм. — Последнее, что он запомнил в жизни, это как прыгал верхом на проститутке, обожравшись экстази. Но остальные акционеры, судя по всему, раскошелились на то, чтобы эти обстоятельства не нашли отражения в медицинских заключениях. Официальная причина смерти — хроническая сердечная недостаточность.

— Да мне глубоко плевать, отчего он двинулся! — сердито насупил брови хозяин кабинета. — Что там с наследством?!

— Ничего особенного, — пожал огромными плечами Виноградов. — Как и всякий человек такого уровня, он заранее озаботился оформлением своей последней воли. Пакет акций его строительного синдиката в размере пятьдесят процентов плюс одна акция отходит в равных долях жене и сыну. Причем, завещание он составил еще три года назад, так что вряд ли ты до этого лакомого кусочка сумеешь добраться, Бестужин.

— О, ты плохого мнения обо мне, — покровительственно хмыкнул седовласый бизнесмен. — Тупая баба, чьи интересы крутятся только вокруг брендовых шмоток, мне не соперница, поверь. Как, собственно, и ее малолетний дебил, пытающийся на папашины деньги стать знаменитостью в интернете. Но подробности тебя уже не должны касаться. Вот, принимай оплату, заслужил. Можешь даже пересчитать.

На стол небрежно шлепнулся пухлый конверт, набитый купюрами так туго, что едва не разрывался. Изюм тут же схватил его и спрятал во внутренний карман летней ветровки, будто опасался, что у него могут награду отобрать назад.

— Если что, то я открыт для новых предложений, — невзначай бросил инквизитор.

— Так сильно нужны деньги, Виноградов? — иронично поинтересовался Бестужин.

— Нужны, — не стал отрицать очевидного визитер. — Но ты знаешь мои условия, мокрухой я не занимаюсь.

— Ну тогда я подожду, когда тебя совсем припрёт, — самодовольно осклабился беловолосый франт. — Любителей потрещать с покойниками в Москве и так хватает, нужно только уметь найти на них выходы. А вот профессионалов более широкого спектра не сыскать днем с огнем. Думаю, ты бы прекрасно подошел. Поэтому, можешь проваливать, Виноградов, мне нечего тебе больше предложить. Но если вдруг передумаешь, то имей в виду: за грязную работу я плачу гора-а-здо больше.

— Вот в жопу себе и засунь, — буркнул Изюм, покидая кабинет.

— Эй, Максим Егорович! — окликнул его в самых дверях бизнесмен.

— Что? — хмуро обернулся Виноградов, безо всякого пиетета смотря на влиятельного визави.

— Больше для тебя плёвых шабашек не будет, — с каким-то садистским наслаждением поведал Бестужин. — Если понадобятся мои деньги, то белые ручки придется запачкать. С сегодняшнего дня я тебе звонить не стану, так что даже не рассчитывай. Захочешь заработать — ты знаешь, как со мной связаться. Это все, что я хотел тебе сказать.

Изюм еще секунд пять постоял на пороге, совершенно бесстрастно разглядывая бизнесмена, а потом молча затворил за собой дверь, так ничего и не ответив.