Ведьмина поляна - Василий Головачев Страница 21

– Почему здесь не видать жителей?

– Подожди, появятся.

– Думаешь, у них телекамеры есть?

– Может, и есть.

– Ты серьёзно?

– Если вспомнить прочитанные книги, то жители Хлумани вполне могут использовать птиц в качестве камер.

– Что-то не видел тут птиц.

Словно реагируя на это заявление военкома, над головами ходоков пролетела крупная чёрно-белая птица величиной с локоть.

– Вот и сорока-белобока, – хмыкнул Максим.

– Сороки обычно тарахтят, как… сороки, а эта молчит.

– Мало ли что у неё на уме? Чем тебе не телекамера?

Они двинулись было к окраине селения, но остановились, заметив движение возле второго дома с тремя разновысотными резными башенками. Из распахнутой двери вышли две женщины: пожилая, лет за шестьдесят, и совсем юная, почти девочка, напомнившая Максиму Любаву. Они были одеты в цветастые сарафаны с разным рисунком и орнаментом по подолу, только у молодой талию перетягивал красный поясок, а у женщины постарше сарафан был прямой. Она носила нечто вроде кокошника, упрятав седые пряди, а её спутница головного убора не имела. У неё были льняного цвета волосы, но не заплетённые в косу, а собранные в пучок.

Максим вспомнил старуху, встретившуюся грибникам в первую вылазку «за границу мира», но эта была моложе и явно энергичней.

Обе несли какие-то рулоны золотистого цвета. О чём-то беседуя, они начали спускаться по ступенькам высокого крыльца, но остановились, заметив двух «спецназовцев».

Максим, обеспокоившись, что женщины испугаются и поднимут крик, щёлкнул застёжкой шлема, откидывая его на шею.

Сан Саныч сделал то же самое.

– Добрый день, – сказал Максим как можно сердечней, поклонился. – Не бойтесь, мы соседи. Пришли узнать про ваших родичей, Любаву и Маляту. С ними всё в порядке?

Женщины переглянулись.

Юная (в глазах удивление, но ни капли страха) что-то быстро проговорила.

– Оне зза Грани, – практически по-русски ответила старшая. – Каделина говорила. Почино прорву мы не забили, това те и приище. Поити бёгом, обскаж Гонте.

Девушка сбежала по ступенькам на мощённую деревянными, хорошо пригнанными плахами улицу, показав узорчатые сапожки, с любопытством глянула на высоченного Александра и поскакала в дальний конец деревни.

Старшая степенно сошла с крыльца, остановилась, не выпуская из рук рулона ткани, перевела взгляд с лица Максима на кошачью переноску.

– Знову миелов? Ото хоч радимо житии за Грань?

– Что? – не понял Максим.

– Мяут выведе выто на рубеж перехода в Рось. – Седая кивнул на короб.

– А-а… да, это он нас привёл сюда. Вы знаете Любаву? Она была у нас недавно. За ней гнался какой-то монстр, слепленный из муравьёв. Потом появился и Малята, раненый.

Женщина нахмурилась.

– Диты воеводы. Малята уведе за соби медвора. Он вой княже, ныне отямився, обрета у здоро-права.

– Похоже, она говорит, что тот парень жив и лечится, – пробормотал Сан Саныч.

– Очень рад, что он выздоравливает, – сказал Максим. – Вас как звать?

Женщина поняла.

– Мати Зоана.

– А по батюшке?

Она собрала морщины на лбу.

– Батюшк?

– Как звали вашего отца?

Женщина улыбнулась.

– Отче Василе.

– Буду звать вас Зоана Васильевна. Меня зовут Максим.

– Помнимо.

– Его – Александр, Саша. А как дела у Любавы?

– Вона на охороне. Идо со мни. – Жительница Хлумани повела гостей к третьему дому, если считать с конца деревни.

Дом производил впечатление музея, хотя и мало чем отличался от соседних. Все они были построены в едином стиле и разнились лишь высотой, количеством башен, формой шатров, орнаментом и резьбой наличников, окон и дверей.

Ещё больше резьбы гости узрели в самом доме, имевшем форму двух пятиугольных шатров, соединённых боками. Вся утварь, вещи и предметы быта были покрыты резьбой. Интерьер помещений не был уж особенно разнообразным и богатым. Здесь у стен стояли резные деревянные лавки, центр любой комнаты занимал опять-таки деревянный стол с резными ножками, по стенам кое-где были развешаны предметы повседневной необходимости, в углах стояли шкафчики изумительной работы, и пахло в доме вовсе не «по-деревенски», как подумал Максим, вспомнив запахи в хате Трофимыча. Весь дом был пронизан ароматами леса и трав, и лишь в отдельных углах к ним добавлялись запахи дерева и разогретого очага.

Сан Саныч первым заметил отсутствие в комнатах каких-либо изображений Христа, икон и фотографий. Вместо них висели домотканые рушники, плетеные пояски и ремни. А в самой большой комнате, которую здесь называли светёлкой, на стене в окружении двух поясов орнамента крепилась большая доска с изображением женщины в шлеме с шишаком и костюме, напоминающем рыцарские латы, на фоне солнечного диска. В одной руке она держала меч, другой прижимала к груди пылающий шар, также напоминающий солнце в протуберанцах.

– Кто это? – спросил Сан Саныч.

– Матерь Света, – ответили ему.

Лишь позже гости узнали, что Матерь Света считается основательницей древнерусской общины под названием Рось, после чего всех князей и выборниц стали называть Князями (Княженицами) Света. Так пограничный район, главной заставой которого была Хлумань, возглавляла женщина – Свея мать Зоана. Свея с местного языка переводилось как Ткач или Швея, она же – защитница и хранительница очага. Саму общину называли ещё Узорочьем, что вполне отражалось во всём облике жителей Роси и её архитектуры. Об этом можно было судить не только по изумительно красивой фрактальной геометрии строений, но и по орнаментам, пронизывающим все сферы искусства Роси и украшающим все вещи повседневного обихода, одежду, утварь, стены домов и храмов Света, как здесь называли солнце. Максим, войдя в светёлку, застыл, буквально сражённый гармонией орнаментального рисунка, вспомнив, что писали деятели культуры современной России об этом феномене. Но одно дело – читать высказывания специалистов, и совсем другое – видеть это собственными глазами. Поэтому Максим и застрял, оценив откровения современников, утверждавших, что орнамент Древней Руси никогда не допускал «праздных линий», в нём любой штрих имел сакральное значение, а весь рисунок являлся отображением законов природы.

Мать Зоана довела делегацию до резиденции местного мэра (так сначала решил Максим), подождала, пока по ступенькам крыльца спустится крупный осанистый седобородый мужчина, одетый в кафтан до колен, перетянутый кушаком, но без всяких кольчуг и лат. У него были мощные плечи, твёрдые губы и жёлтые, как у Любавы и девчонки за его спиной, посланной Зоаной, умные, зоркие глаза. Максим узнал в нём Гонту, мужчину, встретившего грибников во время их первого похода на ведьмину поляну.