Новая жизнь Смертопряда. Том 1 - Кирилл Смородин Страница 21

Чем уникальны попугаи, причем любого вида? Отнюдь не тем, что их можно научить тупым фразочкам про попку-дурака и так далее. Попугаи — одни из тех редких птиц, сознание которых подходит для того, чтобы сжиться с проекцией разума мага. Иными словами, я могу «привить» Астре свою личность и получить помощника, с которым у меня наладится полное взаимопонимание. Понятное дело, что кое-какие отличия будут, но некритичные. Вдобавок попугаиха получит три-четыре дополнительных года жизни.

Но, сука, помучиться пришлось. Трижды я пытался сформировать проекцию, но та распадалась. От этого разболелась голова, но в итоге все же справился. Астра на некоторое время отключилась. Затем пришла в себя, поглядела на меня сначала одним глазом, затем другим.

— Здор-рово, белобр-рысый! — произнесла она, встряхнув пернатой головенкой.

— Привет, Астра, — я улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?

— Сначала пожр-рать пр-ринеси, а уже потом вопр-росы задавай!

Ну, аппетит — это хорошо. Положив на ладонь пару кусочков сушеного банана, стал наблюдать за трапезой попугаихи. Насытившись, та вновь посмотрела на меня и осведомилась:

— Чего пялишься?

— Да так, — сделал вид, что задумался. — Что-то подсказывает мне, что такой умной, великолепной и блистательной пернатой прелести негоже целыми днями томиться в стенах квартиры или клетки. Ты явно создана для чего-то большего. Для приключений.

— Пр-риключения? — переспросила Астра.

— Именно.

— А пр-ротивники у нас будут?

— Ну разумеется.

— И мы будем делать с ними р-разные пр-ротивоестественные вещи?

Я ухмыльнулся.

— Само собой. На то они и противники.

— Тогда я согласна, — Астра благосклонно прикрыла глазенки. — Когда начинаем пр-риключения?

— Думаю, довольно скоро. Так уж вышло, что мне сейчас приходится ходить в школу. И, — я задумчиво прищурился, вспоминая Даню Танка с горящими глазами, — есть подозрения, что ее придется очистить кое от какой человекообразной грязи.

Астра в ответ захлопала крыльями и принялась верещать. Бессвязно, чисто по-попугайски, но явно торжествующе.

* * *

— Как обычно заливаешь горе чем-нибудь покрепче? — Константин Брюсов не без презрения глядел на Александра Комарова, заведующего травматологическим отделением детской больницы.

Тот сидел за столом в ординаторской, слегка покачивался и с кривой ухмылкой смотрел мимо безопасника.

— А ты позубоскалить пришел или по делу? Кстати, о делах… Может, все-таки займешься своей работой? Орлеца прижмешь?

— Прижму, — с легким раздражением кивнул Брюсов. — Обязательно прижму. Когда основания появятся.

— А их как будто нет… — голос Комарова был полон сарказма. — Эта мразь под себя весь город подмяла. Судьбы других решает по щелчку пальцев. Молодых травит наркотой магической. Если все это не основания, то…

— Основания. Но под ними нет никакой доказательной базы. А как только появится, так мы сразу и среагируем.

— Ну-ну, так я тебе и поверил. Вот что я тебе скажу, Костя. Срать ты хотел на этот город и всех нас. А работаешь ты лишь на то, чтобы вернуться обратно в Москву. Только вот хрен, никто тебя обратно не возьмет. Такие развалины, как мы с тобой, никому не нужны.

Брюсова всегда злило, когда другие читали его как открытую книгу. Благо это случалось крайне редко. Но тем сильнее была злость на таких вот… «читателей». И если бы его не привело к Комарову дело, то тот бы поплатился за свой длинный язык.

— Думай что хочешь, Саша, — безопасник заставил себя усмехнуться. — Твое право. Орлеца я повяжу как только, так сразу. А к тебе пришел по другому делу. Так что постарайся собрать свои раскисшие в спирте мозги в кучку и ответить на пару вопросов.

— Что там у тебя? — угрюмо осведомился врач.

— Давай вспомним недавний знаменательный день, когда горстка наркош со стволами заявилась в твою вотчину. Тогда или чуть раньше в твоем отделении ничего необычного не происходило?

— Что ты имеешь в виду под необычным?

— Посторонние, например, в отделении. Или… Да все что угодно, что заставляет обращать на себя внимание.

— Ну, — после небольшой паузы произнес Комаров, — кое-что было. Но вряд ли оно связано с теми отморозками.

— Это уже я буду решать, — твердо, подобравшись словно охотничий пес, учуявший добычу, ответил Брюсов. — Рассказывай.

— За несколько дней до случившегося один мой безнадежный пациент пришел в себя. Шанс на это был… — врач нахмурился и покачал головой, — минимальный. Парня избили до полусмерти, причем там не обошлось без пасынка Орлеца, — дрожащий указательный палец нацелился на сосредоточенного Брюсова. — И вот, он приходит в себя. Абсолютно адекватный, все помнит, речь внятная, координация движений не нарушена. И восстанавливался он с феноменальной скоростью.

— В какой палате он лежал?

— В восьмой. Это дальняя в левом крыле.

Дальняя в левом крыле… Та самая, куда во время захвата заложников отправился молодой тюфяк, утверждавший, что одолел урода с автоматом обездвиживанием или чем-то еще. Очень интересно…

— Что можешь сказать про этого пациента? Как зовут? Сколько лет? Где живет?

— Илья Крайнов, шестнадцати лет. Живет… Надо посмотреть, у меня записано. Кстати, не так давно мы с ним снова пересеклись. Если верить его рассказу, он отомстил своим обидчикам и отобрал у них какой-то полунаркотик-полудопинг. Приносил мне, хотел, чтобы я объяснил, что это такое.

— Даже так. Любопытно, любопытно.

— Зачем ты вообще обо всем этом спрашиваешь? Что случилось?

— А это, — Брюсов ухмыльнулся, довольный тем, что визит к давнему приятелю прошел очень даже не зря, — тайна следствия.

Вскоре он покинул ординаторскую и пошел к выходу из больницы. В кармане лежала бумажка с адресом Крайнова, и вскоре Брюсов обязательно к нему наведается. Но сначала — к своим уродливым подопечным, поскольку дрессура требует регулярности.