Волчий пастырь. Том 2 - Сергей Извольский Страница 21

– Так что такое «прорыв», используемый в значении употребления стражами границы, курсант Рейнар? – Никлас, кстати, в отличие от стучавшего ладошкой по столешнице мага, в этот раз на мою дерзость отреагировал спокойно. На мгновение вдруг став похожим на вальяжного кота. Сбросив с себя отталкивающую ауру, и на краткий миг став похожим на почти нормального человека.

– Что такое прорыв демонов? – дополнительно пояснил Никлас вопрос, предваряя мой уже готовый сорваться с уст ответ. Правильно кстати пояснил, а то в игру «выбеси оппонента по общению» я могу долго играть. Сейчас накидал бы ему в копилку самых разных значений слова «прорыв».

– Прорыв демонов – это совокупность согласованных и взаимосвязанных боевых и магических действий объединений легионов демонов, проводимых во взаимодействии с колдунами-ренегатами и иными союзниками для уничтожения защитных сооружений границ человеческой цивилизации Юпитера.

– Каких защитных сооружений?

– Опорных пунктов Границы: форпостов, фортов, крепостей и цитаделей, оборудованными компенсаторами негативной энергии и местами силы концентрации Сияния.

– Почему так важны опорные пункты, если аж в каждом из них есть Место силы или Компенсатор?

– И Место силы, и Компенсатор, господин мастер-магистр. Опорный пункт он на то и опорный, что на него опереться можно. Это следует из этимологии определения.

Никлас после моих слов демонстративно поцокал языком, качая головой.

– Так почему же опорные пункты так важны?

– Каждый из опорных пунктов является важным звеном неразрывной линии позиционной обороны на границе миров.

– Не слышал этого определения раньше, господин курсант, – в напускном удивлении поджал губы Никлас.

– Какого определения, господин мастер-магистр? Граница миров?

Из тени высокой ложи раздался еще один возмущенный хлопок. Кто-то там, похоже, мои колкости на свой счет принимает. Видимо еще один теоретик с высоким самомнением. И если магистр Никлас не уймется, предполагаю, что этот невидимый мне возмущенный чароплет там себе ладошку скоро зашибет.

– Определение позиционной обороны, господин курсант.

– Это определение в доктрине обороны Римско-Септиколийской Империи прописано, господин мастер-магистр.

– Вот как? Интересно, интересно. Цели доктрины?

– Удержание подготовленных стражами границы оборонительных рубежей для недопущения изменения границ человеческой цивилизации.

– Так все же, что такое позиционная оборона?

– Один из видов обороны, главной целью которой является прочное и длительное удержание подготовленных войсками границ рубежей. Подразумевает глубокое эшелонирование, а также своевременное реагирование и маневр силами и средствами оперативного резерва.

Мастер-магистр кивнул, закончив блиц-опрос, и я наконец опустился на место. Но едва Никлас повернулся к доске и поднял стек, сразу после этого он замер, словно в задумчивости. И, медленно-медленно, снова обернулся, ища меня взглядом.

– Курсант Рейнар.

«Да что этот чароплет себе позволяет!» – фыркнули практически в унисон сидящие рядом со мной Кавендиш и Несса. Дженнифер, которая сидела с другой стороны, только мягко тронула меня за руку. Словно прося сохранять спокойствие и не использовать резких слов.

– Да, господин мастер-магистр, – вновь поднялся я, по-прежнему сохраняя бесстрастный вид.

Похоже, магистр Никлас решил устроить мне бенефис ответчика как элемент воспитания. Я, в принципе, уже и не расстраивался по этому поводу. Даже не сильно против – подходящего решения вопроса с Дракенсбергом, при таком составе отряда, я не вижу. Пока не вижу. А это значит, мозгу нужно отдохнуть от непрерывных мыслей о предстоящем рейде в Скаргейл и взять паузу. Чтобы после возможно было взглянуть на проблему свежим взглядом.

– Вы удивили меня своими знаниями, курсант Рейнар. И знаете, что… я вот тут подумал, а вы сами можете рассказать об анатомии прорыва?

– Смогу, господин мастер-магистр.

После моих слов наступило молчание. В котором прошло десять секунд.

Двадцать.

Тридцать.

В полной тишине минуло более минуты. Я, воспользовавшись паузой, погрузился в свои мысли, вновь прокатывая в памяти личные дела бойцов, которых привел Блайд. Магистр Никлас же потихоньку терял самообладание.

– Курсант Рейнар, – произнес он, когда долгое молчание стало совсем уже неудобным. Для него и для высокой комиссии – мне-то на тягучую паузу наплевать было.

– Да, господин мастер-магистр.

– Почему вы молчите, курсант Рейнар?

– Я должен что-то сказать, господин мастер-магистр?

– Да, вы должны рассказать об анатомии прорыва.

– Прощу простить, господин мастер-магистр. Я подтвердил, что могу рассказать об анатомии прорыва, но у меня не было указания, мастер-магистр.

– Считайте, что уже есть, – поджал губы Никлас. – Начинайте.

– Что начинать, господин мастер-магистр?

– Рассказывать.

– Заходит как-то карлик в гостиницу Амстердама, над входом которой висит красный фонарь. В бордель, тот есть, заходит. На поводу карлик ведет ослицу, а под мышкой у него пчелиный улей. Маман наблюдает из-за стойки за столь неожиданным гостем, и…

– Курсант Рейнар!

– Да, господин мастер-магистр.

– Что за чушь вы несете?

– Самый свежий анекдот, недавно услышал. На полу лежал от смеха, господин мастер-магистр, представляете?

– А… Эм… Зачем вы мне его рассказываете?

– Вы сказали: «рассказывайте», господин мастер-магистр. А я этот анекдот в курительной комнате одного из клубов Равенны слышал, готов держать пари что до салонов Семиградья он еще…

– Вы должны рассказывать об анатомии прорыва!

– Кому должен рассказывать, господин мастер-магистр?

– Мне!

– Почему я должен об этом рассказать?

– Потому что я вас об это попросил!

– Никак нет, господин мастер-магистр.

В звенящую тишину аудитории, которую заполняли лишь звонкие и резкие фразы Никласа, вдруг вплелось фырканье. Как будто лошадиное; но нет – фырканье переросло в громкий гогот. Который, впрочем, почти сразу прервался.

– П-простите… – извиняющееся поднял руку Кавендиш, едва не сложившийся в попытке удержать смех. – П-простите, подавился чем-то, не смог в себе удержать, – с трудом сохраняя серьезное выражение лица, еще раз извиняющееся взмахнул Венсан рукой и даже похлопал себя по груди. Еще раз то ли плюнув, то ли кашлянув остаточным смехом.

– Курсант Рейнар! – раскрасневшийся Никлас даже не обратил внимания на ржание Кавендиша.