Ракетный корабль «Галилей». Космический кадет - Роберт Хайнлайн Страница 21

– Росс, послушай…

– И не надо мне никаких «Росс, послушай»! А если все это произошло бы на Луне? Как бы вы тогда тешили свои моральные принципы? Док, я удивляюсь вам. Если у вас случается нервный срыв при малейшем намеке на трудности, тогда я голосую за Морри в качестве основного капитана.

– Хватит, Росс, – спокойно сказал Морри.

– Хорошо, я все сказал, – ответил тот и уселся на место.

Повисло неловкое молчание. Морри прервал его, объявив:

– Арт, давай-ка готовить обед. А потом примемся за работу. Нам нужно заниматься.

Каргрейвз удивился. Заметив это, Морри добавил:

– А что? Мы можем читать материал вслух.

Ночью доктор долго не мог заснуть и лишь притворялся спящим. Он заметил, что Арт и Морри, вооруженные винтовками, всю ночь сменяли друг друга на посту. И Каргрейвз не стал давать им советов.

На рассвете оба часовых легли спать. Каргрейвз, превозмогая боль, потихоньку встал и оделся. Опираясь на палку, доктор захромал к кораблю. Он хотел оценить ущерб, нанесенный взрывом. Но первое, что попалось ему на глаза, был контейнер с торием. Из-за транспортировочного противорадиационного кожуха он казался громоздким. Доктор с облегчением отметил, что пломба Комиссии по атомной энергии не повреждена. Он втиснулся в корабль и медленно пробрался в двигательный отсек.

Повреждения были на удивление незначительны. Немного кузнечных и сварочных работ – и все будет исправлено, подумал Каргрейвз. Удивленный, он с опаской продолжал осмотр. Под щитом он обнаружил шесть кусочков пластичного материала, похожего на замазку. Хотя к этим безобидным с виду кускам не вело никаких проводов, и в них не было детонаторов, доктор сразу понял, что они из себя представляют. Очевидно, диверсанту не хватило тех пяти минут, в течение которых он был здесь один, и он не успел соединить проводом все свои смертоносные игрушки. Его намерения были совершенно ясны: разрушить двигатель и убить тех, кому не повезло угодить в ловушку.

Очень осторожно, вытирая струившийся со лба пот, доктор собрал комочки взрывчатки и снова все обыскал. Удовлетворенный, он опустил взрывчатку в карман рубашки и вышел наружу. Больная нога мешала ему вылезать из люка, и Каргрейвз чувствовал себя человеком-бомбой, в любой момент готовой взорваться. Проковыляв к забору, он зашвырнул пластик подальше в поле, и без того истерзанное взрывами. Из предосторожности Каргрейвз отложил другие куски подальше, прежде чем швырнуть первый, – в случае взрыва он готов был броситься плашмя на землю. Ничего не случилось: по-видимому, вещество было не слишком чувствительно к ударам. Сделав это, доктор предоставил дождю и солнцу самим разлагать взрывчатку.

У входа в убежище сидел Росс, повернув к небу забинтованное лицо.

– Это вы, док? – спросил юноша.

– Я. Доброе утро, Росс.

– Доброе утро, док. – Росс двинулся к профессору, ощупывая дорогу ногами. – Слушайте, док! Я вчера наговорил бог знает чего. Извините меня, я был сильно расстроен.

– Оставим это. Вчера мы все были расстроены. – Он сжал протянутую ему руку. – Скажи лучше, как у тебя глаза?

Лицо Росса просветлело.

– Уже лучше. Когда проснулся, я снял повязку. Я могу видеть…

– Отлично!

– Только окружающие предметы выглядят не совсем четко – двоятся, даже троятся. Но глазам стало больно от яркого света, так что я снова надел повязку.

– Похоже, ты скоро совсем поправишься, – сказал Каргрейвз. – Но будь осторожен.

– Я постараюсь. Док, скажите…

– Слушаю тебя, Росс.

– Впрочем, нет. Не обращайте внимания.

– Мне кажется, я понял. Да, я переменил решение, пока ворочался этой ночью без сна. Мы продолжаем дело.

– Великолепно!

– Может быть, это не так уж и хорошо… не знаю. Но если вы так твердо нацелились лететь, то и я с вами. Мы будем там, даже если придется идти пешком.

8

В небо!

– Вот это уже в вашем духе, док!

– Спасибо. Остальные уже поднялись?

– Пока нет. Они недавно легли.

– Знаю. Пусть спят. А мы посидим в машине. Берись за мою руку.

Когда они устроились на сиденьях, Росс спросил:

– Док, сколько еще времени потребуется на подготовку?

– Не очень много. А что?

– Ну, мне кажется, что нам надо бы поспешить и стартовать как можно скорее. Если эти попытки остановить нас будут продолжаться, то одна из них, вероятно, закончится успехом. Я хотел бы стартовать прямо сегодня.

– Сегодня мы стартовать не сможем, – ответил Каргрейвз, – но долго тянуть не станем. Во-первых, установим двигатель. В сущности, его нужно только собрать. Я практически все подготовил заранее, еще до того, как вы, парни, попались мне на глаза.

– Эх, мог бы я нормально видеть!

– Понимаешь, эту работу должен сделать я сам. Только не думай, будто я что-то от вас скрываю, – поспешно добавил он, заметив выражение лица юноши. – Я не объяснял вам принципов работы двигателя потому, что собирался сделать это, имея перед глазами все детали. Так было бы нагляднее.

– И как же работает двигатель?

– Когда вы проходили элементарную физику, вам должны были рассказывать о турбине Герона ^[9]. Помнишь, она состоит из котла и небольшой вертушки, похожей на разбрызгиватель воды для газонов. Котел нагревается, пар проходит через вертушку и заставляет ее вращаться. Мой двигатель устроен подобным образом. Вместо огня я применил ториевый реактор, а воду заменил цинком. Мы нагреваем цинк, доводим его до кипения. Получается струя цинкового пара, который устремляется через дюзы. Вот и все.

Росс присвистнул:

– Просто и изящно. А он будет работать?

– Он уже работал. Эта идея пришла мне в голову, когда я пытался сконструировать цинковую турбину для электростанции. Мне удалось получить сильную, устойчивую струю цинкового пара, но никакая турбина не выдерживала его напора – ломались лопасти. И тут меня осенило: ведь это же готовый ракетный двигатель!

– Прекрасно, док! Но скажите, почему бы не взять свинец? Ведь это означало бы большую массу при меньшем объеме.

– Ты прав. Большая плотность топлива действительно позволила бы сократить размеры двигателя, баков, да и самой ракеты; в итоге уменьшился бы мертвый вес. Но масса не так уж важна, главной задачей является получение скоростного реактивного потока. Я взял цинк, потому что он имеет более низкую температуру кипения, чем свинец. Я хочу перегревать пар до такой степени, чтобы он истекал в виде быстрой струи. Но я не могу повышать температуру выше предела устойчивости используемого в реакторе замедлителя.