Кривотопь. Перевёртыш - Уилльям Риттер Страница 21

– Изводит посевы.

– Такое впечатление, что её выдумали. Вряд ли она существует.

* * *

Королева существовала. Она была более реальной, могущественной и опасной, чем близнецы осмелились бы себе представить. На самом деле только один участник их разношёрстной компании – Свечебородый – действительно осознавал всю глубину природной силы, которой обладала Ведьма Дикой Чащи.

Свечебородый тоже слышал её голос. Но он не стал делиться с детьми своим мнением о ведьме. Например, он не сказал, что у его соплеменников были свои истории о ней. Не сказал, что они называли её никакой не Королевой или Матерью, а гораздо более могущественным словом, и для этого названия не существовало перевода ни на один человеческий язык. Свечебородый не сказал детям, что одна мысль о ведьме пробирала его холодом до самых костей. И, главное, он не сказал им, что именно его страх перед ведьмой был причиной того, что он сейчас убегал всё дальше, бросив их, беспомощных и неприкаянных, посреди туманной и мутной Кривотопи.

– Эй! – завопил Коул. Остальные повернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как охваченный страхом водяной удирает в туман. – Стой! Вернись!

Коул, Тинн и Фэйбл едва смогли прошлёпать за Свечебородым ещё с полдюжины шагов, но потом его след стал неразличим. Свет свечи водяного колыхался всё дальше и дальше, пока совсем не исчез во мгле, и уже ничто на поверхности трясины не выдавало его присутствия.

– Стой! – ещё раз заорал Тинн. – Вернись!

Но Свечебородый исчез. Коул вытянул вперёд одну ногу и опустил её в болото, но не нащупал никакой твёрдой опоры под поверхностью воды. Он попробовал снова левее и правее, но болото хранило свои секреты.

Мальчик выглядел так, словно был готов расплакаться.

– Это дальше, чем я когда-нибудь заходила до этого, – призналась Фэйбл.

– И дальше этого мы теперь уже не зайдём, – закончил Тинн.

Несколько долгих секунд дети стояли, погрузив ноги в воду и словно пустив в неё корни, или минут, а может, часов. Сказать точно посреди Кривотопи было невозможно.

Когда-то, задолго до того, как мальчики появились на свет, один очень умный, научно образованный человек с множеством блестящих складных инструментов и в твидовом пиджаке с накладками на локтях попробовал задокументировать феномен Кривотопи. Его цель состояла в том, чтобы определить, действительно ли Болотное Помешательство искажало течение времени или это только так казалось путнику. Однако его работа осталась незавершённой, поскольку его самого нашли только три недели спустя бродящим в кукурузном поле у маленького городка, в пятидесяти милях южнее, совершенно нагим и бормочущим что-то про белок. Его блестящие инструменты, в которых уже не хватало нескольких важных деталей, нашлись ещё через два месяца на крыше коровника.

Дети стояли, вросшие в болото, пока их ноги не заныли. Наконец Коул сделал глубокий вдох. Он готовился пуститься вплавь через топь к ближайшему берегу. По крайней мере, он собирался поплыть туда, где, как он предполагал, мог находиться ближайший берег. По правде говоря, у него не было ни малейшего представления, в каком именно направлении мог находиться этот ближайший берег, но у Коула никогда особенно не получалось ничего не делать.

Но, прежде чем он прыгнул, над зловонной грязью эхом пронёсся какой-то звук. Это были скрипящий, похожий на стон звук и ещё плеск чего-то, передвигающегося по воде. Низкая волна, едва ли сильнее ряби, окатила их ноги. Тинн выпрямился.

– Что это? – прошептал он.

Туман перед ними расступился, словно разрезанный огромным ножом, и каждая его сторона завернулась вбок, создавая просвет.

– Ой, – пискнула Фэйбл. – Ой, чёрт.

– Что? – не понял Коул. – Что происходит?

– Беда, – прошептала Фэйбл.

Близнецы в замешательстве уставились на коридор света, и тут тусклые грязные корни в окружении пузырей начали вылезать на поверхность Кривотопи. Они сплелись вместе, создав узкую дорожку до самого берега, который, как наконец смогли увидеть Коул и Тинн, был меньше чем в десяти метрах от них.

Мокрые серые корни остановились прямо перед Фэйбл.

– Большая, большая беда.

Она отшатнулась, вдохнула и осторожно ступила на плетёную платформу. Та выдержала её вес. Неохотно переступая, она перешла через болото на берег.

– Ну же, ребята.

Коул первым пошёл следом в надежде, что никто не заметит, что берег ровно в противоположном направлении от того, куда он собирался плыть. Дорожка под его ногами оказалась скользкой и неровной, и на каждом шагу она прыгала вверх-вниз, словно всё болото дышало. От этих движений Коулу стало страшно, но мост держался крепко. Тинн шёл за ним следом. Оглянувшись, он увидел, как корни за его спиной погружаются обратно в трясину, откуда до этого возникли, и ускорил шаг.

Когда они уже были рядом с берегом, Коул наконец заметил фигуру. Сначала он принял её за мужчину, большого и сильного, одетого в волосатую, свалявшуюся меховую шкуру. Когда он подошёл ближе, оставив наконец позади густой туман болота, его глаза стали видеть яснее, и он остановился как вкопанный.

Тинн подошёл и встал рядом.

– Не может быть, – выдохнул он.

Медведь был действительно таким огромным, как запомнили его мальчики. У него были длинные зубы и пронзительный взгляд. Он стоял на задних лапах, нависая над ними, и из его ноздрей в холодный воздух поднимался пар, что только делало это чудовище ещё более неестественным и пугающим. Медведь оскалился.

– Да ладно! – не сдержался Тинн. – Ты всё ещё гонишься за нами? Да мы вообще ничего не сделали твоему детёнышу!

Фэйбл пошла по траве по направлению к зверю.

– Эй-эй! Что ты делаешь? – окликнул её Коул, но девочка шла дальше. Когда она приблизилась, медведь опустился на все четыре лапы. А потом он сделал нечто такое, что ни один из мальчиков никогда не смог бы правильно описать. Это было какое-то движение вспять или, может быть, отскок – в любом случае бросок назад, и вдруг фигура, стоявшая перед ними, была уже совсем не медведем.

Капюшон из густого тёмного меха лежал на плечах женщины. От накидки из медвежьей шкуры по-прежнему исходил горячий пар. Взгляд женщины был таким же пронзительным. Коул не мог не задаться вопросом, остались ли её зубы столь же острыми, как у медведя.

– Ты… ты здесь. Ты Ведьма Чащи? – выдавил Тинн.

Фэйбл с изумлением посмотрела на него, а потом снова на женщину.

– Если хочешь, можно и так, – ответила ведьма.

– Королева Глубокого Мрака, – пискнул Коул.

– Этот вариант мне всегда нравился больше, – улыбнулась ведьма.

– Постой, ты и есть Мать Монстров, о которой они говорили? – спросила женщину Фэйбл.

– Полагаю, что так, но ведь это можно сказать про любую мать. Ты ведь знаешь, какими бывают дети.