Метка - Элис Бродвей Страница 20

Интересно, каково это – быть змеёй, сбрасывать кожу и начинать сначала?

Некоторые, например мои родители, выбрали для своих знаков общую тему, что-то вроде идеи, связывающей все рисунки. Так часто делают. Мамина тема – цветы. Не букеты, а отдельные цветы, с которыми она похожа на живой гербарий. Каждый бутон или распустившийся цветок прорисован на её коже с мельчайшими деталями, как в учебнике ботаники, с аккуратными подписями. Все её рисунки, как и мама, красивы, скромны и сдержанны. При первом взгляде видны лишь невыразимо прекрасные цветы, кажется, вот-вот повеет их ароматом. Но, если всмотреться внимательнее, действительно прочитать её, каждый знак откроет свой истинный смысл. Некоторые – готовые распуститься бутоны, другие – в самом цвету, до них так и хочется дотронуться, но есть и засохшие экспонаты гербария с побуревшими лепешками. Мне сложно прочесть мамину историю в подробностях. Быть может, потому, что мы слишком близкие родственники, или она так хорошо прячет свои тайны.

Все папины знаки были связаны с морем. Он ездил на побережье всего однажды, совсем маленьким. У нас до сих пор хранятся ракушки и камешки, которые он собрал в тот день у воды. Папину кожу украшали синие и зелёные волны, рыбы, чайки, русалки и морские коньки. Если не считать того ворона.

Не буду об этом думать. Оглядывая собравшихся, нетрудно заметить, что большинство моих одноклассников особенно не раздумывали над выбором первого личного знака. Наш преподаватель на курсе чернильщиков пренебрежительно отзывался о тех, кто выбирает знаки без должного внимания. Говорил, что однажды они пожалеют о своих решениях, что их безвкусные, поспешно нанесённые рисунки останутся с ними навсегда. Возможно, он прав, но, глядя на бывших соучеников, таких весёлых и беззаботных в свете костра, я думаю только о том, что они сделали хоть что-то, сделали выбор, поставили метку. По крайней мере, они не испугались.

Верити заметила ещё одного друга и решает подойти к нему поздороваться. Скидывает туфли и уходит, оставив свою бутылку пива рядом со мной. Другие ребята с нашего одеяла тоже расходятся. Я улыбаюсь, машу им на прощание и возвращаюсь к созерцанию огня, загипнотизированная движением языков пламени. Воображаю, что моё тело покрыто изображениями огня и пепла, вдыхаю дым от костра. Может быть, мне выбрать темой моих татуировок огонь? Но моё внутреннее «я» совсем не огненное, я недостаточно пылкая и никогда не смогу гореть, как уголёк.

Слева от меня какое-то движение, несколько парней садятся на моё одеяло. По их голосам нетрудно заметить, что они пили кое-что покрепче сока. Кто-то неловко сбивает оставленную Верити бутылку, и я поспешно забираю с дороги её туфли. Один из парней поворачивается ко мне – это Карл.

От него пахнет пивом, по его заторможенному взгляду легко заключить, что выпил он многовато. Отворачиваюсь к костру, в надежде, что новые соседи обо мне забудут. Борясь со внезапно налетевшей зевотой, раздумываю, не пора ли уходить… или пока рано?

– Эй, Лора! Не спать! – Карл треплет меня по плечу, будто пытаясь разбудить. С натянутой улыбкой отодвигаюсь от него подальше.

– Меня зовут Леора, – холодно напоминаю я, натягивая юбку на колени.

– Знаю. А ещё я знаю, что тебя бесит, когда тебя зовут Лора. Ты сразу краснеешь. Хмуро смотрю на него в ответ, но щёки предательски пылают.

– Ага! Вот опять!

– Мы сидим у костра, Карл. Не слишком воображай о себе, – замечаю я, пожимая плечами. Но Карл вдруг уставился на мой знак чернилыцика, и его осоловелый взгляд мгновенно превращается в сосредоточенный.

– Так тебя тоже взяли? Едва заметно киваю в ответ.

– И меня. – Карл протягивает мне руку, где на запястье красуется точно такой же знак, как у меня.

– Разве ты не собирался работать с отцом? – вырывается у меня вопрос.

Карл задумчиво проводит рукой по волосам, наклоняется ко мне и шепчет, обдав запахом пива:

– Планы изменились, Лора. Отец хочет, чтобы я учился ремеслу, – с нотками разочарования в голосе признаётся он.

– Из тебя выйдет отличный чернильщик, – отвечаю я, пытаясь его приободрить. – Вот увидишь. В нашем классе он был одним из лучших, хоть и разыгрывал время от времени дурачка. Кажется, Карл не знает, как реагировать на мои поздравления, и на минуту умолкает, а потом выдаёт:

– Не знал, что девчонок берут в чернильщики. Но с другой стороны, я долго считал тебя парнем. Я молча в недоумении смотрю на него.

– Не то чтобы ты выглядела, как парень, или вообще, – развивает мысль Карл. – Просто не думал увидеть в классе чернильщиков девчонку, вот и…

– Ты считал меня парнем, потому что я хотела быть чернильщиком? Спасибо, Карл. Таких комплиментов я ещё не слышала. Собираюсь вставать, но Карл удерживает меня, схватив за руку.

– Не уходи. Слушай, я пошутил. В тебе нет ничего мужского. И вообще, ты сегодня прекрасно выглядишь.

Не удержавшись, закатываю глаза и свободной рукой хватаю туфли Верити. Лицо Карла странно быстро приближается к моему, он, кажется, собирается меня поцеловать. Вот ужас-то!

– Фу, гадость! Карл, отстань! Изо всех сил упираюсь ему в грудь и отталкиваю подальше. Он широко открывает глаза, будто спросонья, и на его лице проступает гнев. Из-за спины Карла доносятся смех и шутки. Смеются над ним. Вскакиваю и, отряхнув колени, быстро ухожу к деревьям.

– Чокнутая! Стал бы я её целовать! – бормочет Карл.

Но смех не утихает.

Верити болтает с Раулем, который давно ей нравится. Он ей очень подходит: за аккуратной причёской и опрятной одеждой Рауль скрывает отличное чувство юмора. Отдаю Верити туфли и потихоньку прощаюсь. Она отвечает, что пойдёт со мной, но я вижу, как ей хочется остаться, и, подмигнув, убегаю. Надеюсь, Верити больше повезёт с парнем.

Наверное, не надо идти обратно в одиночестве, но я совершенно уверена, что все неприятности остались позади, вместе с Карлом. Вот придурок! Ну хоть теперь, когда со школой покончено, я больше никогда его не увижу.

Глава пятнадцатая

Практика начинается в понедельник. В воскресенье я лениво просматриваю информационные листки, целую пачку которых дала мне Мел, раскладываю на кровати новую униформу (тунику и брюки серо-стального цвета – наконец-то!), выясняю, где будут занятия и как туда попасть (в маленькой студии в центре города – местечко новое, но уже с отличной репутацией, а владелец студии, Обель Уитворт, – местная знаменитость), и листаю старые учебники. Пытаюсь набросать пару эскизов в альбоме, но выходят какие-то глупости. Ужасно волнуюсь: что принесёт мне новый день?..

Утром встаю со странным ощущением, где-то на полпути между радостью и смертельной тревогой. В самой глубине души притаилось радостное волнение, но очень-очень глубоко, а на поверхности – сплошное беспокойство и страх. Голова кружится от вопросов. Какой из себя Обель? Что, если я наделаю ошибок?