Не считая собаки - Конни Уиллис Страница 20

Я открыл глаза. Рядом стоял молодой человек, упустивший своих перечниц.

– Скажите, вы, часом, не на реку собирались? Ну, разумеется, куда же еще – канотье, блейзер, фланель, на сессию в таком не ходят, – а больше в Оксфорде в это время делать нечего. Бритва Оккама, как учит профессор Преддик. Я имею в виду, вы планировали прокатиться с друзьями – узким кругом, как говорится, – или в одиночку?

– Я…

Может, он все-таки связной, и это некая хитрая шифровка?

– Хотя нет, – спохватился он. – Я как-то не с того конца начал. Мы ведь не представлены. – Стянув левой рукой канотье с головы, он подал мне правую. – Теренс Сент-Трейвис.

Я пожал руку.

– Нед Генри.

– Вы из какого колледжа?

Банальнейший вопрос застал меня врасплох, потому что я усиленно вспоминал, фигурировал ли в наставлениях Дануорти какой-нибудь Теренс Сент-Трейвис.

– Из Баллиола.

Только бы он не оказался из Брейзноуза или Кибла…

– Так и знал! – обрадовался Теренс. – Баллиольца сразу видно. У Джоуэтта все как на подбор. А наставник у вас кто?

Кто преподавал в Баллиоле в 1888 году? Джоуэтт – ректор, в подопечные никого брать не мог. Рескин? Нет, он из Крайст-Черча. Эллис?

– Я этот год проболел, – решил я перестраховаться. – Возвращаюсь осенью.

– А пока врач порекомендовал вам речную прогулку, – понимающе кивнул Теренс. – Свежий воздух, покой, моцион и прочая дребедень. «Невинный отдых, распускающий клубок заботы» [3].

– Да, именно. – Как, интересно, он догадался? Может, он все-таки и есть связной? – Буквально нынешним утром он меня сюда и направил, – уточнил я на случай, если Теренс ждет кодовых слов. – Из Ковентри.

– Ковентри? Это где святой Фома Бекет похоронен? «Избавит меня кто-нибудь от этого мятежного попа?»

– Нет, это в Кентербери.

– А в Ковентри тогда что? Да, точно, леди Годива, – просиял Теренс. – И любопытный Том.

Что ж, значит, не связной. Но все равно приятно оказаться во времени, когда Ковентри ассоциируется с леди Годивой, а не с разрушенными соборами и леди Шрапнелл.

– Так вот, – вернулся к теме Теренс, присаживаясь на скамью. – Мы с Сирилом собирались утром отправиться по реке – наняли лодку, отдали девятку залога, снарядились, и тут профессор просит встретить свой антиквариат, потому что ему самому недосуг – нужно писать про Саламинское сражение. Понятное дело, наставнику не откажешь, даже если у самого пожар, тем более когда ты ему обязан по гроб жизни за ту заварушку с памятником Мученикам, – он молоток, что отцу не сообщил, эх… Поэтому я оставил Сирила у моста Фолли присматривать за вещами, ну и за Джавицем заодно, чтобы не сплавил нашу лодку на сторону – с него станется, были случаи, и на залог не посмотрит, как в тот раз, когда к Рашфорту сестра приехала на гонки восьмерок, – а сам пулей по Сент-Олдейт. Уже понятно было, что опоздаю, поэтому от Пембрука нанял пролетку. Денег осталось едва-едва в обрез за лодку заплатить, но я надеялся, что перечницы подкинут. Только вот старик перепутал поезда, а из содержания на следующий квартал тоже не возьмешь, потому что я все поставил на Бифштекса на дерби, а Джавиц с какой-то стати студентам в долг не верит. И вот я тут, в прострации, как Марианна в тоске по Анджело, а Сирил там, «как статуя Терпения застыв»…

Он посмотрел на меня выжидающе.

И, как ни странно, хотя в голове у меня все смешалось похлеще, чем на барахолках, из его слов я понял едва ли каждое третье, а литературные аллюзии и вовсе прошли мимо, суть я уловил: ему не хватает денег на лодку.

Вывод только один: Теренс точно никакой не связной. Всего-навсего издержавшийся студент. Или проходимец, насчет которых предостерегала тетушка, – клянчит деньги на станциях. Если не хуже.

– А у Сирила нет денег?

– Откуда? – Он вытянул ноги. – Гол как сокол. Вот я и подумал: раз вы все равно собираетесь на лодке, как и мы, возможно, есть резон сложиться? Как Спику и Бертону. Истоки Темзы, впрочем, уже давно открыты, и пойдем мы не вверх, а вниз, да и разъяренные туземцы с мухами цеце нам не грозят… Так вот, мы с Сирилом интересуемся, не составите ли вы нам компанию?

– Трое в лодке, – пробормотал я, жалея, что он не связной. Всегда любил «Троих в лодке» – особенно главу, где Харрис блуждает по Хэмптон-Кортскому лабиринту.

– Мы с Сирилом идем вниз по реке, – продолжал Теренс. – Планировалась легкая прогулка до Мачингс-Энда, но можем останавливаться где пожелаете. В Абингдоне есть симпатичные развалины. Сирил любит развалины. Еще есть Бишемское аббатство, где Анна Клевская коротала дни после развода. А если вам по душе просто плыть и ни на что не отвлекаться, пускай несет нас «скользящий тихо по лесу ручей» [4].

Я уже не слушал. Мачингс-Энд! Вот название, которое я силился припомнить. «Свяжитесь с…» – сказал Дануорти. Разговоры о реке, о рекомендациях врача, кривоватые усы, такой же блейзер… Нет, это не совпадение.

Почему, спрашивается, нельзя было прямо сказать? На перроне, кроме нас, ни души. Я оглянулся на станционное окно – вдруг смотритель подслушивает, – но никого не заметил. Может, Теренс осторожничает из опасения обознаться?

– Я…

Тут дверь на перрон отворилась, выпустив осанистого мужчину в котелке, с густой щеткой усов. Приподняв котелок, он буркнул что-то неразборчивое и проследовал к расписанию.

– В Мачингс-Энд – с превеликим удовольствием, – подчеркнув название, заверил я. – Речная прогулка пойдет мне на пользу после Ковентри.

Я пошарил в кармане брюк, вспоминая, куда Финч дел кошелек с деньгами.

– Сколько нужно на лодку?

– Шесть и три. Это за неделю. Девять шиллингов я уже внес.

Кошелек отыскался в кармане блейзера.

– Не помню, сколько у меня было при себе… – Я протянул купюру и монеты.

– Ба, да здесь хватит эту лодку в вечное пользование выкупить, – обрадовался Теренс. – Или бриллиант «Кохинор». Ваше добро? – спросил он, показывая на мою поклажу.

– Да.

Я потянулся за портпледом, но Теренс уже подхватил и его, и одну из перевязанных бечевкой картонок, а другой рукой – ранец и плетеный короб. Взяв вторую картонку, саквояж и корзину с крышкой, я пошел за ним.

– Я попросил извозчика дождаться, – начал Теренс, спускаясь по лестнице, но около станции никаких экипажей не наблюдалось, только лениво почесывалась пятнистая от парши собачонка, которая при виде нас даже ухом не повела.

У меня снова все запело в душе: как прекрасно, что я нахожусь за много-много лет от злобных псов и сбитых пилотов люфтваффе, в тихом, неспешном и куда более благопристойном времени.