Обман Инкорпорэйтед - Филип Киндред Дик Страница 20

– Ладно, – кивнул он и почти застенчиво склонил голову. Затем поднял руку и прикоснулся к обнаженной груди, словно прячась или защищаясь от внезапного оглушающего и слепящего таранного удара, поразившего его одновременно с двух сторон.

Абсолютно равные силы заставили его застыть на месте, словно облитого полиэфирным волокном. Любой наблюдатель сказал бы, что он может двигаться. Но он был надежно пойман в ловушку летящего от анода к катоду потока, превращенный в ионное кольцо. Его тело притягивало поле, он чувствовал, как оно напитывает его, словно растворителем.

Вдруг поток слева прекратился. Он пошатнулся и непроизвольно взглянул вверх. И подумал: «Авва, ты со мной?»

Но ответа в его сознании не прозвучало.

Два лысых очкастых «рейх-техника» исчезли. Он находился в значительно меньшей камере, где за старомодным столом сидел пожилой человек и тщательно заполнял журнал соответственно нумерованным ярлыкам на огромной груде чемоданов и перевязанных бандеролей.

– Ваша одежда, – произнес чиновник, – в металлической корзине под номером 121628 справа от вас. Если вас мутит, можете прилечь вот на этой кушетке.

– Со мной… все хорошо, – сказал Рахмаэль. «Авва! – мысленно воззвал он в панике. – Неужели они уничтожили тебя во мне? Ты ушел? Неужели мне предстоит пройти это испытание одному?»

Внутри царило молчание.

Он нетвердой походкой направился к своим вещам, трясущимися руками оделся и неуверенно замер.

– Вот ваш багаж, – проговорил бюрократ за стеклом, не поднимая глаз. Он походил на древнего кивающего божка, дремлющего под посвященный ему ритуал. – Номера 39485 и 39486. Прошу забрать их из помещения. – Он извлек старинные золотые карманные часы, щелкнул крышкой и взглянул на циферблат. – Нет, прошу прощения. Из новоньюйоркских филиалов за вами никто не следует. Можете не торопиться.

– Спасибо. – Рахмаэль поднял тяжелые чемоданы и пошел к большой двустворчатой двери. – Мне сюда? – спросил он.

– Это выход прямо на авеню Смеющейся Ивы, – сообщил служащий.

– Мне нужны гостиница или мотель.

– Любой наземный транспорт подвезет вас.

Служащий вернулся к своей работе, прекратив разговор. У него не было дополнительной информации.

Распахнув дверь, Рахмаэль вышел на тротуар. И застыл на месте как вкопанный.

Вокруг, обжигая ноздри, витал едкий дым. Он машинально пригнулся и чуть присел. Затем Рахмаэль бен Аппельбаум, отныне находившийся здесь, на Девятой планете системы Фомальгаута, нащупал в кармане брюк плоскую жестянку – секретное оружие, которым его снабдил на прощание Архив усовершенствованного оружия, замаскированное столь радикально, что оно не походило ни на один образчик стандартного вооружения из арсеналов ООН. Когда он увидел это сверхминиатюрное устройство, искажающее время, впервые, его маскировка показалась Рахмаэлю непременным свойством такого рода обманчивых штук – оружие выглядело контрабандной жестянкой генотропного профоза с Юкатана, полностью автоматизированного, с питанием от гелиевой батарейки (гарантированный пятилетний срок службы).

Прячась у стены, в тени, он быстро извлек уместившееся в ладони оружие. На нем был даже скопирован красочно выполненный идиотский девиз центральноамериканского завода. Теперь на незнакомой планете в другой системе он перечел знакомые ему с отрочества лет слова: «КОНЧИЛ ДЕЛО – ГУЛЯЙ СМЕЛО!»

«И с помощью этой штуки я собираюсь вернуть Фрею», – подумал он. Замаскированная дебильно яркой эмблемой коробочка с оружием казалась ему оскорблением или чем-то вроде непристойного комментария к ситуации, с которой ему придется столкнуться. Тем не менее он сунул ее в карман и, выпрямившись, вновь уставился на туманные волны взвешенных частиц – облачные массы, возникающие при молекулярном преобразовании соседних зданий. Он увидел также силуэты людей, движущиеся с нелепой быстротой, каждый в свою сторону, словно в это опасное время, когда столь многое поставлено на карту, вдруг отключился надежный механизм управления, предоставив каждую из бегущих фигурок самой себе.

Тем не менее их действия казались не случайными, а подчиненными командам. Справа от Рахмаэля группа людей собралась для монтажа сложного оружия, они ловко и грамотно собирали его компоненты. Это были профессионалы, и он гадал (не видя в зыбком свете, в какой они униформе), к какой фракции они принадлежат. По-видимому, решил он, лучше приписать их к ТХЛ – так безопасней. Пока ему не докажут обратное, он склонен относить к той же организации и всех остальных, встреченных здесь, на этой стороне, на Неоколонизированной территории, которая никоим образом…

Прямо перед ним появился солдат с огромными, немигающими совиными глазами, он глазел на Рахмаэля, словно отныне не намерен был отводить взор от пойманной добычи. Бросившись на землю, Рахмаэль машинально потянулся к жестянке с профозом. Все произошло чересчур быстро и внезапно, он не успел даже подготовить оружие, доставленное для спасения Фреи, что уж говорить о собственной защите. Бен Аппельбаум дотронулся до жестянки, спрятанной глубоко в кармане брюк… и в тот же миг у его лица что-то приглушенно хлопнуло, а стоявший над ним солдат ТХЛ пригнулся, чтобы прицелиться и повторить выстрел.

К Рахмаэлю, покачивая стабилизаторами, устремился высокоскоростной дротик. Рахмаэль по его виду догадался, что дротик снабжен ЛСД-наконечником. Галлюциногенный алкалоид спорыньи со времени своего внедрения в военную сферу превратился в уникальный инструмент полной нейтрализации противника. Вместо того чтобы уничтожить самого человека, введенный внутривенно с помощью дротика ЛСД уничтожал его вселенную.

В предплечье на мгновение вспыхнула острая боль, дротик вонзился и прочно застрял в теле. ЛСД проник в систему кровообращения. Теперь у него оставалось всего несколько минут, и обычно в таких обстоятельствах человек терялся – ему хватало осознания неминуемого крушения защитных механизмов и структуры личности, формировавшейся постепенно, годами, с минуты рождения…

Поток мыслей прекратился. ЛСД достиг лобных долей коры мозга, и абстрактные мыслительные процессы немедленно отключились. Он продолжал видеть окружающий мир, видел солдата, лениво перезаряжающего стреляющий дротиками пистолет, клубящееся облако пепла, зараженного взрывом ядерного заряда, полуразрушенные здания и суетившихся там и сям по-муравьиному людей. Он узнавал все эти составляющие и мог понять суть каждой из них. Но – не более того.

Лицо солдата изменилось у него на глазах, и Рахмаэль понял, что наступила стадия трансформации цвета. Наркотик усиливал свое губительное действие; находясь в кровотоке, он подталкивал Рахмаэля к прекращению существования в этом многообразном мире. Рахмаэль сознавал, что происходит, но утратил способность размышлять об этом, поднимаясь по ступеням логической лестницы. Осведомленность оставалась при нем наряду с пониманием происходящего. Он увидел, как губы солдата ТХЛ стали яркими и засветились ядовито-розовым сиянием, образуя идеальную дугу, после чего плавно отделились от лица, оставив вместо себя обычные блеклые губы – одно полушарие мозга Рахмаэля приняло ЛСД и подчинилось (несомненно правое, поскольку он был правшой). Левое все еще держалось, и он продолжал видеть обычный мир даже сейчас, лишенный абстрактного мышления и не способный рассуждать как взрослый человек. Высшие отделы левого полушария его мозга пытались стабилизировать картину мира, каким он его знал; они боролись, зная, что эта картина через секунды рассыплется под напором потока необработанной информации – неконтролируемой, неупорядоченной и не имеющей смысла. Тогда часть его мозга, налагающая систему пространства и времени на поступающие данные, перестанет справляться со своей задачей, и в тот же миг его отбросит назад на десятилетия. Отбросит к начальному интервалу после рождения – ко входу в абсолютно незнакомый и совершенно непостижимый мир.