Вестники времен: Знамя над Тауэром - Андрей Мартьянов Страница 20

— Послушай, а того… погребенного, чем его убило?

— Другой дракон напал, — хмыкнул Гунтер.

«Неужели драконов настолько много, что они запросто встречаются в небесах и устраивают там драки? Но, почему тогда я никогда не видел ни одного? Может, они летают очень высоко и их не видно?»

Сэр Мишель некоторое время смотрел на пулемет, теряясь в догадках, что бы это могло быть, и вдруг его осенило.

— Слушай, Джонни, а вот те штуки, которыми убило твоего… оруженосца, это зубы другого дракона?

— Ну? — Гунтеру даже интересно стало: что новый знакомый еще придумает?

— А эта палка, — рыцарь покосился на пулемет и продолжил восхищенным шепотом, сам удивляясь своей догадке, — она мечет зубы дракона?..

После этой фразы сэр Мишель затих, зачарованно глядя на оружие, которое казалось ему божественным чудом, дарованным небесами христианам. У сарацинов такого точно нет! Мозг, избавившись от тяжкого груза похмелья, усиленно заработал: «Так, Джонни сказал, что не собирается меня покидать. А что если мне удастся уговорить его пойти со мной в Святую Землю? Там мы вдвоем, точнее втроем, с Люфтваффе, присоединимся к воинству Христову и поможем христианским королям очистить Святую Землю от проклятых сарацинов! Вот это да!» Он зажмурился, погрузившись в мечты.

Гунтер, перестав обращать внимания на бредни нормандца, убедился, что его новый приятель привязан накрепко и ведет себя тихо, закрыл фонарь задней кабины, а потом забрался на свое место.

То, что произошло потом, сэр Мишель не любил вспоминать, так как перетрусил самым непотребным образом. Люфтваффе несколько раз чихнул, просыпаясь, потом мелко задрожал, и в уши рыцаря ворвался драконий громоподобный рык.

«Неужели меня возьмут живым на небо? — пронеслась шальная мысль в гудевшей голове сэра Мишеля. — Ой, а вдруг архангел Михаил меня в рай не пустит, ибо грешник я великий?.. Как же я тогда на землю вернусь, если Джонни с Люфтваффе на согласятся отвезти меня обратно?»

Однако, сэр Мишель видел что лететь дракон пока не собирается, а просто медленно ползет по полю в направлении перелеска, явно намереваясь спрятаться там. Небольшой участок поля, с трех сторон окруженный деревьями, по мнению Гунтера, был идеальным укрытием. Конечно, загнать «Юнкерс» в эдакую лощинку так, чтобы ветви деревьев не попали под винт и стволы не задели плоскости, было почти ювелирной работой, но, как ни странно, Гунтер справился с этим без особого труда, остановив машину почти в полуметре от густых зарослей крушины. Ветви низко пригнулись к земле под воздушным вихрем, созданным вращающимся винтом, поднялся маленький смерч сухих листьев, травинок, каких-то лепестков. Наконец, лопасти остановились, двигатель заглох, точно задохнулся, и машина замерла.

— Напугался? — улыбнувшись, спросил Гунтер сэра Мишеля, когда помогал ему выбраться на крыло. У бедняги не гнулись ноги от пережитого ужаса, а лицо было мертвенно-бледным.

— Вовсе и нет, — зябко лязгая зубами, ответил нормандец. Какой же рыцарь признается, что ему было страшно? — А я мыслил, полетит дракон…

— Он передумал. Решил не мозолить глаза лишний раз, — лицо Гунтера снова омрачилось. Две проблемы решены: самолет худо-бедно спрятан, и Курт обрел вечное успокоение. Теперь оставалось отыскать людей («сэр рыцарь» — не в счет). А на часах уже два пополудни. Будет удачей, если к вечеру получится связаться с французскими (ну или германскими) властями, а лучше — со штабом дивизии. Там наверняка зачислили 77-ю машину в пропавшие без вести или в погибшие. Вот интересно: сколько англичане успели сбить наших самолетов за прошедшее утро?

Вопрос не менее насущный — что следует взять с собой? Безусловно, оружие, консервов немножко. Хотя, зачем брать консервы? Всяко неподалеку есть поселок или на худой конец чей-нибудь дом. В северной Франции сохранилось великое множество старых дворянских гнезд. Правда неизвестно, как их обитатели отнесутся к офицеру германской армии; остается надеяться, что посадка все-таки состоялась на оккупированной территории, и французы примут «завоевателя» не в распростертые объятия, конечно, но выгнать не посмеют и позволят поесть, отдохнуть да связаться со своими. Больше-то от них ничего и не требуется.

«Какая, к дьяволу, „оккупированная территория?“ — настойчиво всплыла из самых дальних глубин сознания насильно отогнанная мысль. — Ты же четко видел, что вокруг нет никаких городов, дорог, да и пролетая над Ла-Маншем не заметил ни единого корабля. И теперь ты надеешься отыскать телефон? А вдруг действительно ближайший телефон в семистах пятидесяти годах отсюда, и не этот рыцарь сошел с ума, а ты сам? В общем, будь, что будет…»

Пока Гунтер размышлял, очухавшийся сэр Мишель с глуповатым видом, полураскрыв рот, разглядывал самолет, обходя его со всех сторон. Рыцарь дергал за лопасти винта, похлопывал ладонью по обтекателям шасси и приговаривал себе под нос:

— Хороший, Люфтваффе, умный. Спрятался — и не шелохнется.

Потом сэр Мишель залез под брюхо «Юнкерса», некоторое время ползал там, и вдруг оттуда послышалось удивленное присвистывание.

Гунтер, встрепенувшись, нагнулся и увидел, что сэр Мишель, скорчившись, разглядывает штангу бомбосбрасывателя, удерживавшую так и не использованную бомбу SC-500. Заговорщицки посмотрев на германца, рыцарь подмигнул и поманил его к себе пальцем. Гунтер обреченно полез под самолет, поняв, что сейчас предстоят очередные объяснения, и подумал: «Господи, вот счастливый человек — не знает, что такое бомба!»

— Джонни, а я понял, что это такое! — с хитрой улыбочкой сказал сэр Мишель, кивая в сторону черного вытянутого снаряда. — Я правильно подумал, а?

Гунтер некоторое время соображал, на лице его попеременно отразились недоумение, потом изумление, и, наконец, он, хлопнув себя ладонями по коленям, опустился на траву, затрясшись от хохота. Сэр рыцарь тихонько фыркал под нос.

— Да, ты совершенно прав… — выдавил, наконец, из себя германец, когда приступ смеха понемногу прошел. — И ты не сумасшедший — у помешанных нет чувства юмора… Ну, хорошо, вылезай отсюда, сэр, пойдем поищем какую-нибудь деревню или город.

— А чего искать-то? — сэр Мишель выбрался из-под самолета, огляделся и протянул руку к югу. Вон там дорога, она ведет от Руана к Анжу…

«Ну, наконец-то! Появились знакомые названия, — возликовал Гунтер. — Все же мы приземлились недалеко от своих!»

Сэр Мишель тем временем продолжал:

— Тут рядом деревня Сен-Рикье, а неподалеку замок сэра Бреаля, нашего вассала. А если хочешь, можем пойти к моему папе, в Фармер, завтра к утру доберемся.

— Пошли сначала в деревню, — рассудил Гунтер. Достав из кабины автомат и несколько полных магазинов он направился к своей одежде, валявшейся комком в том месте, где ее бросил рыцарь. Несмотря на очевидный идиотизм ситуации, германцу стало интересно узнать, что же этот человек называет «замком» и кого считает бароном. Не исключено, что новоявленный Дон Кихот притащит его к какому-нибудь хлеву, вытащит оттуда самого толстого борова, поцелует ему копытце или ухо и представит — вот мой папа. А если выведет свиноматку, то не будет удивительным, если она окажется Дульцинеей Тобосской. Все это, конечно детские забавы, но, в конце концов, вдосталь насмотревшись на самую настоящую войну, хочется иногда забыться. Хоть так… Пусть парень напридумывал кучу несуразностей, не относящихся к реальности, начитавшись Вальтера Скотта или Стивенсона, но почему бы и не подыграть ему? Разве он сам до войны не зачитывался в отцовской библиотеке рыцарскими романами, не сражался с приятелями на деревянных мечах и, надев самодельные жестяные шлемы, изображал то Зигфрида, то Беовульфа? Эх, жаль отец не разрешал играть с теми умопомрачительными доспехами, что стояли в парадном зале Райхерта…