Сталь разящая - Евгений Лукин Страница 20

— И ты его отражал?

— Ну, не совсем его… — уклончиво отвечал дядя Семен.

— А кого?

— Раба его…

— А‑а… — Егор был явно разочарован.

Ветеран обиделся.

— Ты это чистоплюйство свое брось! — прикрикнул он. — И вообще запомни: не бывает плохих людей — бывают только плохие отражения. Уразумел?

Помолчали. Конечно, жизненный опыт их был несопоставим. У Егора — первое зеркальное воплощение, а у дяди Семена — трудно даже сказать, какое. Похоже, он и сам уже сбился со счета. Честно сказать, с памятью у отражений еще хуже, чем у нас. И хотя дядя Семен заговаривал об античности часто и с удовольствием, мало что в нем осталось от древнего грека. Да и немудрено: вон сколько веков прошло!

— Ты вот, чем тут со мной в картишки резаться, лучше бы на биржу заглянул… — посоветовал вдруг ветеран. — Посмотри, потолкайся, распорядителей поспрошай: как, что? Очередь займи…

— Успею еще, — беспечно отвечал Егор. — Какие наши годы!

— Ну это как сказать, — зловеще ухмыльнулся дядя Семен. — Человек, он, знаешь, сегодня — есть, завтра — нет. Вот пришибут твоего Егорку дружки — что делать будешь?

Юное отражение тревожно задумалось на секунду.

— Ага! Пришибут! — презрительно проговорило оно. — Как бы он их сам не пришиб!.. Ничего! Здоровый. Отмашется.

— А наркоты переберет?

На этот раз юноша задумался надолго.

— Или Васенька наш, не дай бог, зеркало расколошматит по пьянке, — продолжал травить душу ветеран. — В осколочники ты не пойдешь — ты уже к большому формату привык… Так?

Егорка мрачнел на глазах.

— Если расколошматит — это всем нам кранты, — угрюмо сказал он. — И тебе тоже.

— За меня не волнуйся, — насмешливо, с превосходством заверил дядя Семен. — Не пропаду… На бирже меня тыщу лет знают, и потом — я ж характерный! Бомжа отразить? Отражу… Панка? Запросто… Да хоть референта туркменбаши!

— А путану?

Ветеран покряхтел.

— Нет… — признался он со вздохом. — Путану, пожалуй, не смогу. Женщины для меня, Егорушка, до сих пор загадка…

Егор покусал губу.

— А вообще часто приходилось без работы болтаться?

— Да сплошь и рядом! Я же о чем с тобой толкую‑то? Не замыкайся, не замыкайся ты на своем Егорке! Выпало свободное время — одного попробуй из себя слепить, другого… А иначе — придешь на биржу, там тебе скажут: «Покажи, что умеешь!» Ну, ты им, понятно, Егорку… «Ну что? — скажут. — Хороший Егорка! Нормальный Егорка! А ну‑ка еще кого‑нибудь? Хотя бы в общих чертах…» Вот тут‑то ты и сел… Это, знаешь, как называется? Отражение одного человека. Скорчил рожу — да при ней и остался! Ох, сколько я их таких перевидал… Он бы и рад кого другого отразить — не может, Егор, не может! А то бывают еще такие, которые и могут, да не хотят…

— Это как?

— Самый тяжелый случай… — помолчав, хмуро молвил дядя Семен. — Привяжется отражение к человеку — и больше никого уже знать не желает. Человек умер давно, а отражение так и бродит себе по зазеркалью. И ладно, если просто бродит! А то ведь еще и в зеркало влезть норовит…

— Ух ты! — Егор зябко передернул плечищами. — Это, пожалуй, покруче будет, чем с обслугой! И что с ними потом — с такими?

— То же самое. Персоналия нон грата! Слыхал такую хохму? Под зад коленом — и привет!

— Да нет… Я про тех, которые в зеркало не лезут, а просто бродят…

— Стол видишь? — спросил дядя Семен.

Егорка моргнул, потом опасливо покосился на расплывшийся, подтаявший угол столешницы — и как‑то сразу осунулся, видимо, представив, что нечто подобное происходит с ним самим. Жутко все это. Рыба тухнет с головы, отражение распадается с лица. А главная жуть в том, что само‑то оно этого не замечает…

Интересно, сколько времени можно продержаться, не подходя к зеркалу? Год? Два?.. Во всяком случае, не больше…