Царская охота - Олеся Шеллина Страница 20

— О, ваше высочество, я не думала, что слушать о достоинствах вашего жениха вам так быстро наскучит. Но, он действительно очень красив. Наверняка вокруг вьется много дам, желающих скрасить его одиночество, которое, если честно, на мой взгляд слишком сильно затянулось.

— Откуда ты… — Филиппа села за туалетный столик. — Брось это белье, позже унесешь и постираешь. А сейчас, расчеши мне волосы.

Марго посмотрела не нее с удивлением, обычно после купания Филиппа сама высушивала и расчесывала волосы, которые струились по спине до самой талии. Но приказ есть приказ, и она взяла чистую тряпицу и принялась осторожно промокать длинные черные волосы, чтобы избавить их от остатков воды. И лишь затем взяла в руки щетку.

— Вы хотите, чтобы я вас просто расчесала, ваше высочество, или сделать прическу? Заплести косу? — Филиппа посмотрела на нее в зеркале. По плечам побежали мурашки, то ли холодные капли воды с волос попали на кожу, то ли это от того произошло, что она вспомнила как совсем недавно другие руки, очень мужские, крепкие, расплетали ее косу.

— Знаешь, в древности был обычай, что с распущенными или кое-как уложенными волосами может ходить только замужняя женщина. Девушкам было положено носить косы, и в первую брачную ночь жених их расплетал, — прошептал ей тогда Петр.

— Я знаю, — просто ответила она тогда, закрывая глаза, наслаждаясь этой странной лаской. Но сейчас Марго ждала ответа, и Филиппа покачала головой. — Уложи в пучок, косу не надо, больше не надо. Так откуда ты узнала, что его величество долгое время был один, и никто не скрашивал его одиночества?

— Все оттуда же, где белье стирают. Я же вместе с вами русский язык изучаю, — Марго провела щеткой по волосам своей госпожи и принялась делить их на пряди, продолжая болтать. — Прачки все время говорят, что постель его величества чистая, то есть, к себе он никого не приводит, и вся остальная одежда только после ассамблей, ну, балов, пахнет женскими духами, а во все остальное время — ни-ни. И я подумала, не голым же его величество приходит к своей даме, значит, у него никого нет. Ходили какие-то слухи, которые в газете потом опровергали, что кто-то был, давно, и вроде бы точно, но давно это было.

— О, Господи, — прошептала Филиппа по-русски. — Что еще говорят про его величество низшие слуги?

— Что он изменился. Очень. Раньше, когда с Иваном Долгоруким путался, никто не верил, что толк из государя выйдет, но после того, как сестра его умерла, словно подменили его величество. Долго он траур носил, все сестрицу свою поминал, а потом сам едва-едва не умер, по краю, говорят, ходил. И после вообще другим человеком стал. Долгорукого от себя отстранил окончательно, Верховный Тайный совет разогнал. Да и вообще… — Марго задумалась. — Не любит его величество излишеств, а вот картофель действительно очень любит и часто его заказывает поварам, — Марго тихонько засмеялась.

— Все, хватит, дальше я сама, — Филиппа протянула руку, в которую Марго тут же вложила щетку, и, подхватив простынь, выбежала из спальни. — Господи, если даже прачки знают кто с кем спит, то что вообще слугам о господах не известно? — кое-как расчесав свою гриву, она уложила волосы в пучок. Вернувшаяся из прачечной раскрасневшаяся Марго помогла ей одеться. После чего Филиппа отпустила служанку, взяв первую попавшуюся книгу, попробовала читать, но практически не понимала написанного. Ее мысли все время возвращались к слугам. Поняв, что ничего прочитать не сможет, она отложила книгу и подошла к окну, за которым в это время резвилась вьюга. Она слышала о том, что герцогиня Ангулемская любит общественные бани в всегда ходит туда в сопровождении слуги, которого даже за мужчину не считает, щеголяя перед ним полностью обнаженной. А сколько еще таких примеров, когда господа знали только личных слуг, а вот кто им готовил пищу, прибирал в комнатах, стирал белье, они даже не представляли. Филиппа могла бы поклясться, что половина из ее знакомых вообще думает, что их платья приводятся в порядок сами собой, или маленькими проказливыми духами, которых кельты называют фейри.

Так и прошел ее день в смятении, а от мыслей к концу дня начала болеть голова. Марго постоянно заглядывала в маленькую гостиную, спрашивая, не нужно ли ей чего, но неизменно получала отрицательный ответ. Да во время обеда, который состоялся здесь же в комнате, она практически ничего не ела, просто кусок в горло не лез. И когда дверь открылась, а гвардеец, который стоял снаружи вытянулся во фрунт, Филиппа уже довела себя до белого каления. В ее маленькую гостиную стремительно вошел Петр, за ним бежал этот его рыжий секретарь, который ей платье принес с диадемой, а уже последним вошел господин в годах, но все еще сохранивший прямую осанку и ясный, немного пугающий взгляд. Филиппа сделала книксен, приветствуя всех скопом, а мужчины в ответ поклонились. Моргнув, она села на маленький диванчик, а Ушаков и рыжий сели в кресла. Петр же подошел к темному окну и там остановился, стоя к ним боком, глядя в черную гладь, и сцепив руки за спиной. Интересно, что он там видит?

— Ваше высочество, хоть мы и пришли к вам, но я боюсь разочаровать и вас, и государя, Петра Алексеевича, потому что не могу ответить на вопросы, касаемые этого жуткого происшествия. Но все же я пришел сюда с надеждой, что именно вы сможете мне помочь разобраться. Я могу задать вам один вопрос? — Ушаков решил, что лучше говорить на языке принцессы, чем тратить время, дожидаясь, когда она переведет все, что было сказано.

— Задавайте, граф, — Филиппа сложила руки на коленях. Она была готова к любому вопросу, даже к тому, что ее в чем-нибудь обвинит этот совсем не страшный на первый взгляд господин.

— Ваше высочество, может быть, вы слышали что-нибудь о Джоне Картерете?

— Что? — она моргнула, потому что явно не ожидала ничего подобного, но быстро взяла себя в руки и уточнила. — Вы имеете в виду графа Гренвелла?

* * *

Заседание Синода прошло с переменным успехом. При этом разрешение на брак было мною получено моментально, я даже рта не успел открыть. Они сами настаивали, исподтишка разглядывая мой синяк. Про покушение уже знали многие, и представители Синода в том числе. И им нужен был наследник престола. Поэтому, как только я вошел в зал собрания, на меня тут же насели уважаемые архиепископы с просьбой сообщить, когда готовиться к торжеству, и кто будет венчать молодых? В ответ я развел руками и сказал, что пока не знаю, а дату позволю выбрать невесте и ее придворным дамам, приказ о назначении которых я как раз подписал, пока быстро ел наспех сделанный бутерброд перед этим заседанием. Как и все приготовления к свадьбе дата будет отдана на откуп дам, я лишь сообщу в каком соборе состоится венчание, и кто будет тот счастливчик, сотворивший над нами таинство брака. В общем-то я выбрал, по собственному мнению, лучшую тактику, выделить деньги и тихонько отползти в сторону, чтобы не дай Бог не помешать женщинам планировать и готовить саму свадьбу. Об этом мне еще предстояло сообщить Филиппе, только уже не сегодня. Думаю, что завтра, когда собственно и представлю ей ее фрейлин.

Так что вопрос о разрешении на свадьбу отпал сам собой, а вот дальше начались трудности. Первый вопрос был посвящен выведению с территории Кремля всех монастырей. И не просто их выведению, а соединение с уже существующими. Естественно, под выделение большей площади на размещение построек. Пусть даже монастыри будут разные и игумены у них будут у каждого свой, мне было без разницы. Хоть стену пускай строят между наделами, лишь бы два монастыря находились на единой огороженной территории. А вот зачем мне это понадобилось, то уже второй и третий вопросы, если не последующие. Всего на территории Кремля располагались следующие монастыри: Чудов Михайло-Архангельский монастырь, его я планировал перебросить к Новоспасскому; Вознесенский тут сам Господь велел с Новодевичьим объединить; Троице-Богоявленский монастырь, тут тоже без вариантов — к Троице-Сергеевой лавре; и Афанасьевский монастырь в Кирилло-Белозерский. Тем более, что последние два являлись подворьями тех монастырей, куда я хотел их возвернуть. Вот здесь Синод немного попыхтел, но я молча указал на свой синяк и категорично заявил, что территория Кремля будет перестроена и закрыта наглухо, снова став резиденцией императоров. Это будет максимально защищенная территория, потому что я еще раз не хочу ни сам подвергаться опасности, ни подвергать ей свою будущую жену и детей. Ну а те, кто не согласен… Все согласились, что да, это логичный выход из положения, тем более, что соборы я убирать не собирался. Вот только их все проверят, и, если среди них найдутся ветхие, в которых будет находиться небезопасно, то я их демонтирую, потому что мне людская жизнь, как ни крути, дороже. А вот патриарший дворец, увы, пойдет под мои личные нужды. И да, именно в одном из соборов Кремля, скорее всего, состоится бракосочетание, если, конечно, не в соборе Пресвятой Богородицы, хотя вряд ли, потому что я думаю полностью его реконструировать, в камне, чтобы не сгорел ненароком.