Ленинградец - Александр Берг Страница 20

– Почему ты так считаешь?

– А его измышления, что нам нужна армада легких танков для преследования деморализованного противника. А почему он деморализован будет, кто его деморализует? Если наши бойцы, то тогда они должны день и ночь тренироваться и учиться. Вы знаете, что случится, если, к примеру, такой Тухачевский пошлет в атаку новейшие танки? Думаете, они всех победят? Дудки! Мы просто потеряем эти танки и другую технику, что будет вместе с ними. В таком случае пускай это лучше будут старые танки, чем новые.

– Да с чего ты решил, что мы все потеряем?! – повысил голос Павлов.

– Хорошо, вот послал он танки в атаку, а там и рады стараться. Пускай они успешно прорвали оборону противника и рванули вперед. И уйдут они ровно на расстояние, которое смогут проехать на одной заправке. Сейчас ведь никто не пошлет вместе с танками и заправщики с топливом, и грузовики со снарядами. А как только техника исчерпает запасы топлива, то она встанет. Да и боекомплект, думаю, в ходе марша тоже израсходуют, и окажутся они без топлива и снарядов среди противника. Сейчас ведь у нас нет взаимодействия родов войск, и танки рванут вперед одни, без пехоты, и так одни и окажутся в окружении противника, без топлива и боеприпасов. Танки даже сжечь или взорвать не получится, так как ни бензина на поджог, ни снарядов на подрыв не будет, и достанутся они противнику целыми и невредимыми. Он ведь не будет сидеть без дела, просто наблюдая за нашими действиями. Сам собой напрашивается фланговый удар в месте прорыва, чтобы перерезать образовавшийся коридор и оставить прорвавшиеся части без подкреплений и снабжения.

– Олег, я удивляюсь твоему пессимизму. Почему ты решил, что все такие тупые? Пошлют вслед танкам грузовики со всем необходимым.

– И противник их все уничтожит или захватит, когда нанесет свои фланговые удары. Вот вы мне не верите, но это легко можно проверить. Привлеките нескольких толковых командиров, пускай они к игре таблицу поправок сделают, а потом проведите несколько игр. Уверен, хоть в одной из них кто-нибудь вот так рванет вперед, если не все. Повторяю, без опытных и обученных экипажей и командиров любая техника – всего лишь дорогостоящее железо. Мало иметь технику, главное – это уметь ей пользоваться. Пока это не осознают наши командиры, любое боестолкновение будет обходиться нам большой кровью.

Павлов задумчиво смотрел на меня, будто оценивая.

– Знаешь, Олег, думаю, я в тебе не ошибся. И если ты не допустишь ошибки, то можешь очень высоко взлететь. А по твоей «Стратегии»… Через месяц приедешь снова; за это время и переработанный тобой устав изучат, и, как ты сказал, поправки и таблицы к твоей игре сделают. Вот и сыграешь при мне, опробуешь сам свою придумку.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Дотрынделся, понимаешь ли.

19 октября 1937 года, Ленинград

– Не догонишь, не догонишь!

Сегодня нам повезло: на выпавший выходной пришелся хороший и солнечный день в череде пасмурных и дождливых осенних питерских дней. С самого утра, после завтрака я забрал свою Варю на весь день гулять. Вдоль набережной реки Фонтанки, мимо Аничкова моста с его знаменитыми конями скульптора Клодта мы не спеша дошли до Михайловского замка с его парком.

Еще в своей прошлой жизни я частенько приезжал сюда с сыновьями, особенно зимой. Я просто гулял, дыша свежим, морозным воздухом, а мои сорванцы вовсю гоняли на лыжах. Особенно им нравилось съезжать на лед небольшого пруда. И так проходило полдня, когда наконец, вволю накатавшись на лыжах и хорошенько промерзнув, довольные и счастливые мы возвращались домой.

И вот теперь я гулял здесь со своей Варей. Легкий и теплый ветер приятно нас обдувал. Варя, взяв меня за руки, закружилась, а я, решив больше не тянуть, сказал:

– Варя, выходи за меня замуж.

Как я потом жалел, что не успел сказать эти слова своей Вареньке, и вот теперь я не хотел больше ждать и терять время. Раз мне выпал уникальный шанс снова прожить свою жизнь сначала, то я не хотел повторять свои ошибки. Кто знает, женись я тогда на Варе, может, она и осталась бы жива, просто не встретившись с теми подонками.

– Что? – Варя, похоже, не сразу поняла суть моих слов. – Что ты сказал?

– Варя, я тебя люблю и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж и стала моей женой.

Пристально глядя мне в глаза, она немного так постояла, а потом, взвизгнув, повисла у меня на шее, при этом наши губы слились в поцелуе.

– Мама, – сказала Варя, когда мы, нагулявшись, вернулись домой (вернее, когда я проводил свою Вареньку к ней домой), – Олег сегодня сделал мне предложение.

Ирина Федоровна на мгновение замерла, а потом расплакалась. Варя бросилась к матери, утешать ее, а та произнесла:

– Жаль, что отец Вареньки не дожил до этого дня.

Варин отец погиб в 1928 году. Он работал инкассатором и был убит при ограблении. Хотя напавших на инкассаторов урок нашли и приговорили к расстрелу, но ни Ирине Федоровне, ни Варе от этого легче не стало, ведь отца и мужа этим было не вернуть.

На следующий день я ушел с работы немного пораньше, и мы с Варей пошли подавать заявление в загс. Вот только в этой бочке меда была своя ложка дегтя. Не зря классик писал, что квартирный вопрос испортил много народу. Перед нами открыто вставал квартирный вопрос. У меня дома, в моей комнате, кроме меня жили еще младший брат и сестра. Мне что, выгнать их в комнату родителей? А Варя жила в одной небольшой комнате вместе с матерью. И где нам потом жить?

Хорошо, что мне помогли в профкоме, выделив отдельную комнату в общежитии завода, причем оно было ближе к нему, чем мое прежнее жилье. Уже через неделю мы с Варей переехали в общежитие.

Через два дня после ноябрьской демонстрации мне на завод позвонил Павлов. Устав с моими поправками изучили, таблицы с поправками к «Стратегии» составили, так что следовало предстать пред грозны царски очи.

Снова вокзал, и снова поезд, и снова златоглавая. Вот только на этот раз я вначале заехал в гостиницу и только потом поехал в ГАБТУ к Павлову.

Ну что сказать, с уставом, в принципе, получилось хорошо. Павлов привлек к его изучению нескольких командиров, вернувшихся из Испании и получивших там опыт современной войны. В общих чертах они были согласны с моими исправлениями, но кое-где сильно подправили: все же я не военный и не служил, и не мог знать многие нюансы. В итоге Павлов принял новый устав с исправлениями своих командиров.

А вот со «Стратегией» вышло по-другому. Приглашенные им для составления таблиц поправок командиры разных родов войск их сделали, и теперь игра была полностью готова. Вот Павлов и озадачил меня проверкой игры, с одной стороны, а с другой – это была проверка меня любимого. Говорить можно что угодно, гораздо трудней подтвердить свои слова делом.

Расстелив на большом столе свою карту «Стратегии», я стал расставлять на ней фишки с обозначением войск. Помощники арбитра, которым, разумеется, стал сам Павлов, записали в блокнот расположение и количество моих войск и отправились в кабинет арбитра, где на такой же карте стали их расставлять. То же самое в данный момент происходило в соседнем кабинете, где против меня играл комдив Никифоров. Не знаю, за каким чертом его принесло в ГАБТУ, но попавшись на глаза Павлову, он был выбран мне в противники, и сейчас расставлял фишки на своей карте. По условиям игры Никифоров наступал и имел двойное превосходство в силах, а я должен был, так сказать, на деле доказать свои слова.