Инцидент - Клим Жуков Страница 20

Это была жуткая история о том, как замдиректора Бальмонт, играя на версии о внедрённом агенте, стравил бойцов охраны, а выживших увёл в пустошь, шантажировав убийством товарищей, в то время как профессор Сидоренко отредактировал записи камер, благо все доступы у него были.

В конце спича простодушный Журавлёв даже учинил овацию, сказав «не в бровь, а в глаз»:

– Вам бы, товарищ, романы писать!

Чем ужасно Крапивина обидел.

Наконец очередь дошла до Вяземской. Говоря по правде, майор слушал её вполуха, так как слова «операционная система», «начальный загрузчик», «кодировки», «обратная связь», «протокол» применительно к программированию вызывали у него зевоту. Зато резюме оказалось интересным. Не зацепка, нет, тем более улика, но не совсем пустышка.

– …таким образом, – завершала отчёт Татьяна, уставшая и красноглазая, словно кролик, – можно уверенно констатировать, что ЭВМ и все её системы работают штатно. Несанкционированного проникновения в программу не зафиксировано. Только лишь плановая работа программистов техотдела. Последний раз запрос к программе ЭВМ поступил в 23:50, оператором выступил лично профессор Сидоренко. Предмет запроса: тест блока автоматического обновления операционной системы «Сетунь». Повторюсь, что последние дни ЭВМ отключает обратную связь. Ровно в полночь на несколько секунд. Причём подобная функция исходным кодом не заложена. Но, так как машина самообучающаяся, в этом нет ничего необычного. Мы обнаружили новые сегменты кода, написанные самой ЭВМ, которые отвечают за данное действие. В 00:11 профессор прекратил работу на терминале, не проведя, однако, стандартной процедуры завершения. Будто вышел на время. По крайней мере, «Сетунь» не закрывала сеанс ещё час, а потом перевела в режим «сна», согласно обычной схеме. И да! ЭВМ переместила саму себя из ангара в башню электростанции. Об этом есть её подробный отчёт. Говорит, что после «ухода» персонала без объяснения причин собственную безопасность в лёгком эллинге она не считает приемлемой.

– Говорит?! – вскинулся Карибский.

– Говорит, – подтвердила Вяземская. – Ничего удивительного – нормальный голосовой интерфейс. Очень удобно.

– Удобно? Желаю воспользоваться! Пойдём пообщаемся! – постановил Карибский. – Планёрка закончена! Прошу всех составить отчёты в письменном виде и ложиться спать. Завтра подъём в 5:30, будем рыть дальше!

Аналитик и не знал, что с ЭВМ можно общаться обычным способом, без всех этих программистских иероглифов, которые он почитал за нечто родственное шаманизму. Теперь же вдруг машина превратилась в единственного свидетеля!

– Только она ничего не скажет сверх того, что уже сказала нам, – Татьяна остановилась на выходе из штаба, уперев руки в боки.

Ничего подобного майор не утверждал, но бывшая жена знала его слишком хорошо, чтобы не понять вектор мыслей. Не так он и сложен, тот вектор.

– Не скажет? Поглядим! – отрезал Карибский. – Если оно умеет говорить, надо поговорить. Вы, уважаемые технократы, могли задать не те вопросы. Эй, Крапивин! Я знаю, как ты любишь писать отчёт! Так что айда с нами. Будем контакт налаживать. И двух бойцов мне на всякий случай. Вдруг штаны упадут от изумления?

Последнюю фразу он произнёс шёпотом или, как писано в старых пьесах, в сторону.

На дворе окончательно стемнело – говорильня длилась почти два часа. Зажглись фонари и прожектора, в лучах которых суетилась самостоятельная техника, не знавшая ни сна, ни утомления. Над левым плечом майора Карибского высилась башня, таинственно сверкавшая панелями солнечных антенн, отражавших блицы сварки и свет прожекторов.

Капитан Вяземская указала пальцем – нам туда, и маленький отряд двинулся налаживать контакт с умной машиной.

* * *

Внутри башни было гулко, пусто и почти тихо. Толстенные бока её плохо поддавались рокоту стройки. На стенах висели фонари рабочего освещения. Оглушающе пахло цементом. Посреди огромного круглого зала, каким был первый этаж, стоял ряд стальных шкафов с подведёнными кабелями, целой паутиной разномастных и разнокалиберных проводов.

Светились огни каких-то индикаторов, гудели вентиляторы охлаждения, словом, ощущалась жизнь.

– Это что, «Сетунь»? Вот это всё? – спросил майор шёпотом, но его слова эхом разнеслись по залу, в котором оказалась отменная акустика.

Внезапно, словно из ниоткуда, полился красивый правильный женский голос, разом заполнив помещение. Ровные интонации, идеальная дикция и полное отсутствие модуляций не оставляли сомнений – говорил не человек.

– Здравствуйте, Тор Игоревич! Нет, это всё не я. Большую часть объёма этих шкафов занимает обеспечивающее оборудование. Генераторы аварийного питания, стабилизаторы напряжения, радиаторы и так далее. Я могу рассказать подробнее, но, боюсь, это займёт время. А вы, как мне известно, здесь по делу, следовательно, временем не располагаете.

Сказать, что Карибский был потрясён, значит не сказать ничего. Голос поражал. Наверное, виновата была обстановка, выбранный момент и настроение. Но голос… Нечто настолько чуждое биологической жизни, что королева муравьёв, обрети она разум и способность говорить, сошла бы за троюродную сестру человека. Или в самом деле сказались неожиданность и интерьер? Техники, общавшиеся с ЭВМ целый день, не жаловались.

Словом, майор опешил. Да и весь отряд не блистал. Бойцы спецназа даже ухватились за автоматы, как за нечто знакомое в мире, где вдруг воцарилась Машина.

Но майор уже включился. Он работал, а его работа не позволяла показывать растерянность.

– Доброй ночи! Я не просто так интересуюсь, я пришёл поговорить, а говорить лучше лицом к собеседнику, – сказал, почти крикнул он. – Неловко стоять к вам, извините, задом.

– Внутри периметра стать задом ко мне почти невозможно. Я интегрирована во все автономные системы объекта. Но, если вам так удобнее, можете считать, что эти шкафы – я. В некотором роде это правда. Основные блоки процессоров укрыты именно в них. Пожалуйста, проходите и присаживайтесь. Профессор Сидоренко и его коллеги оставили несколько стульев у стойки с терминалами. Я перенесла их сюда из моего прежнего помещения, ведь людям куда комфортнее работать сидя.

– Спасибо за заботу! – крикнул Карибский, направляясь в сторону шкафов. – Однако мы ненадолго! Времени у нас немного – это правда. Поэтому мы только зададим несколько вопросов и уйдём.

– Как жалко. Вы тоже хотите уйти, как ушёл профессор и его помощники. Кстати, вы можете говорить тише, Тор Игоревич. Мои микрофоны весьма чувствительны, и я отлично вас слышу.

– Я именно об этом хотел вас спросить, уважаемая «Сетунь»! Что случилось с товарищем Сидоренко, его начальником, охраной и так далее? Три дня назад здесь было больше восьмидесяти человек. Теперь же никого нет, и ни единого следа, который мог бы подсказать, куда они делись!

– Не сомневаюсь, Тор Игоревич, что вы беспокоитесь. Я наблюдала за вашей весьма профессиональной работой с самого утра. Но, к сожалению, вряд ли сумею вам помочь. Как я сказала, люди меня покинули.