Война 2020. Керченский узел - Николай Марчук Страница 20

Парировать и выдать какую-нибудь колкость Фюрер не успел, в комнату без стука вошел невысокий патлатый парень в очках неопределенного возраста. Одновременно ему можно было дать и двадцать, и тридцать лет, слишком уж невыразительная внешность была у очкарика.

– Где карта? – водрузив на стол коробку с ноутбуком, карточным терминалом и еще парочкой электронных приблуд, спросил очкарик.

– Ничесе! – крикнул Фюрер. – Хорек, ты когда выучишь слово субординация?! Почему без стука и разрешения вошел? – видимо, Сидоров решил выместить на очкарике накопившуюся злобу и раздражение. – И ваще, где тебя черт носит? Спишь, что ли?! Сказано было – бегом! А ты телишься где-то там, как школьница на пляже!

Тук-тук! – дважды стукнув костяшками пальцев по крышке стола, очкарик спросил:

– Войти можно? Где карта?

– Держи, – я протянул ему свою зарплатную карту. – Пин – 1882.

– Все снимать? – деловито спросил паренек.

– Все, – твердо ответил я. – Только смотри не спались.

– Само собой, – важно ответил очкарик. – Готово! Четыреста семьдесят пять тысяч. На карте осталось триста двадцать рублей.

– Вообще-то, я про деньги ничего не говорил, – вдруг встрепенулся Фюрер. – Я тебе бесплатно помогу. На вот, держи, – Сидоров, покопавшись в ящиках стола, положил передо мной несколько пачек с деньгами, одна, потоньше, с пятитысячными банкнотами, вторая, потолще, с тысячными. – Это, считай, мы тебе обналичили, вместо банкомата.

– Остальные, если выживу, сам заберу, – я ополовинил пачку с тысячными купюрами, – если нет, отправишь все моей первой жене. Вот координаты ее карты, – достал из кармана листок с написанными на нем цифрами. – Ну, че стоим, пошли снаряжаться?

Здоровяк вышел из комнаты первым, следом юркнул очкарик, потом я, замыкал шествие Фюрер. Куда делся патлатый компьютерный гений, я так и не понял, он просто исчез, шагнув куда-то в сторону. Пропетляли немного по коридорам, прошли через пару проходных комнат, заставленных до самого потолка деревянными, однообразными ящиками казенно-зеленого цвета, спустились в подвал. Фюрер извлек из картонной коробки два «ПММа», два «Кедра», шестнадцать запасных магазинов к пистолетам-пулеметам и столько же к пистолетам. Сноровисто набили магазины патронами, доставая их из большой пластиковой емкости, похожей на квадратный тазик. Пока мы со здоровяком снаряжали магазины, Фюрер притащил кобуры, легкие бронежилеты и четыре наступательные гранаты РГН.

В машину, трехдверную «Ниву», сели через двадцать минут. Я – справа, Шкет – за руль. Места и правда этот здоровяк занимал много, мне даже почудилось, что машина несколько скособочилась на его сторону.

Часы показывали половину пятого утра, скоро рассвет, небо уже начинало сереть. Сейчас самое время для того, чтобы провернуть силовой захват языка, потом его быстренько выпотрошить и накрыть логово работорговцев.

– Ты вообще как по жизни? – спросил я у Шкета.

– В смысле?! – удивился богатырь.

– Ну, расскажи чего-нибудь о себе, для налаживания, так сказать, вербального контакта.

– Хорошо, зовут меня Вячеслав Шкетовский, двадцать пять лет, не женат, детей нет. Родом из Иркутска. Образование – только школа, 11 классов. В институт пытался поступить два раза, на историка, но не вышло. В армии служил в «горной тридцатьчетверке», там же остался на контракт. Как начался замес на Донбассе, поехал туда, воевал вместе с казаками в ЛНР. Что еще? Хотел в Сирию поехать, но не прошел медиков, говорят, что с моей комплекцией будет тяжело переносить тамошний климат. Ну, а когда в Крыму такое случилось, сразу же приехал сюда волонтером, помогал местным, как мог, потом выяснилось, что фонд, от которого мы работали, на самом деле крутил очень грязные делишки за нашей спиной, федералы многих повязали, а я от греха подальше сбежал. Так и оказался в компании Виталия Петровича и его друзей, они меня от федералов укрыли.

Я хотел было задать пару каверзных вопросов, но не успел, впереди показались машины правоохранителей, заметные издалека по проблесковым маячкам. Пришлось сворачивать на параллельную улицу и крутиться дворами, объезжая кордон. А дальше все внимание на дорогу, фары-то от греха подальше погасили, вот и приходилось вглядываться в сереющую предрассветную муть в четыре глаза, чтобы не пропустить особо глубокую яму на дороге, в которой «Нива» могла поместиться целиком.

Неожиданно на меня навалилась усталость, и я не заметил, как уснул. Еще мгновение назад внимательно всматривался сквозь лобовое стекло, и вот уже – бац! – клюнув, ударился головой об торпеду.

– Уснул, что ли? – усмехнулся Шкет.

– Не обращай внимания, – отмахнулся я.

– В бардачке возьми, там пластиковая коробка из-под витаминов. Выпей две таблетки.

– Что это? – спросил я, высыпав на ладонь несколько таблеток продолговатой формы белого цвета.

– Энергетик. Снимает усталость и бодрит. Просто положи под язык.

– А ничего, что я выпил сегодня?

– Ничего, заодно и кровь от токсинов очистит.

– Ну-ну, – пренебрежительно хмыкнул я, но пару таблеток закинул в рот.

Вкус у пилюль оказался не такой уж и мерзкий, как я ожидал, наоборот, вроде ментоловых леденцов типа «тик-така». Странный этот Шкет, очень странный, есть в нем что-то такое, что заставляет задуматься. Плавает на поверхности, а уцепиться и понять, что именно меня настораживает в поведении Шкетовского, я не мог. Чувствуется какая-то фальшь и недосказанность, излишняя услужливость, что ли, как у официантов в кабаках.

Додумать и обмозговать, что не так со Шкетом, я не успел, прибыли к месту назначения. Бывший детский садик. Его закрыли и продали одному из городских коммерсов лет двадцать назад. За эти годы здесь чего только не открывали: спортзал, компьютерный зал, бильярдную, сауну, секонд-хенд, бизнес-центр и так далее. Теперь здесь царило уныние и запустение. Из трех корпусов, стоящих в форме буквы «П», работало только правое крыло, там, где когда-то была сауна и бильярд, собственно эти заведения на первом этаже так и остались, новые хозяева лишь добавили комнаты на втором этаже, и все – бордель готов.

Металлическая дверь выглядела массивной и неприступной, даже на первый беглый взгляд было понятно, что передо мной самоделка, сваренная из стального листа толщиной не меньше 6–8 мм, петли были спрятаны внутрь, а замочной скважины не было в помине, вместо этого стояла кодовая панель с экраном для считывания отпечатков пальцев.

Нажав на дверной звонок, я демонстративно показал в камеру, висящую под козырьком крыльца, веер денежных банкнот.

Дверь не открылась.

Я позвонил еще раз и еще раз. Несколько раз стукнул кулаком в дверное полотно.

Дверь не открывали.

– Ну ладно, не хотите по-хорошему, сделаем, как всегда, – с этими словами я расстегнул ширинку и принялся ссать на дверь.