Выжить в лесу Междумирья - Александр Либих Страница 20

– Чирок, не наглей, – проворчало усатое существо, – ему бы себя донести.

Друг перелетел на плечо красавицы и, расправив крылья, зачирикал:

– Целую вечность не целовал я эту прекрасную шейку!

– Миленький, если будешь клеваться, я опять щелкну тебя по клювику!

– О, жестокосердная! – с притворной обидой сказала птичка.

Полуживой Роберт неожиданно встрепенулся и горячо запротестовал:

– Друг, ты ошибаешься! Прости, но ты не прав!

– Да? – растерянно спросил поэт.

– Друг прав! – раздался ворчливый бас хмурого мужчины. – В жизни, конечно, всякое бывает, но зачем же так сразу по клюву?

– Вот именно! – поддержал усатый. – Я ни разу Чиру не говорил, что он по клюву получит, только, случалось, показывал ему мою мягкую, пушистую, немного растопыренную лапу. Поэтому Чир хоть вроде бы уже по-всякому меня обзывал, но жестокосердным еще никогда.

Роберт не умел спорить и выглядел обескураженным.

– Успокойся, нам не желают зла. – София улыбнулась. – Но спасибо, что ты за меня заступился!

Николай вышел из-за спины Роберта.

– Значит, парень, такое дело… Мы придем в один маленький замок. Там хозяйничает симпатичная крылатая женщина, и голос у нее приятный, но порой она бывает по-настоящему, ужасно жестокосердной. София с другом придут раньше нас и потом сделают вид, что впервые тебя видят. Понимаешь, девочке каждый день и без нашей помощи достается, а у друга с хозяйкой замка сложные отношения.

– Я ее не боюсь! – гордо сказал поэт.

– Мы знаем, что ты совершенно бесстрашный, – буркнул усатый, – приходится нам за тебя бояться.

Николай продолжил:

– Фея сразу начнет задавать глупые вопросы: почему вы такие олухи, что это за чучело, зачем вы его притащили? Я скажу, что ты странствующий водопроводчик седьмого разряда, а ты, если сможешь, кивни или скажи: «Да». Хорошо?

Роберту удалось кивнуть, но при этом он чуть не упал.

– Можно мне узнать, кто такой странствующий водопроводчик?

Ответил усатый:

– Не спеши, за работой мы тебе все расскажем, у нас уже есть кое-какой опыт и некоторые предположения. А пока просто сделай, как тебя Коля попросил.

– Думаю, будет еще один важный вопрос, – задумчиво сказал Николай, – насчет медовухи. Как ты к ней относишься?

– Не знаю… Что это такое?

– Мне твой ответ понравился. Только сомневаюсь, что фея тебе поверит. Если даже поверит, то обидится и разозлится, почему-то мне так кажется.

Усатый начал скрести за ухом.

– Точно, Коля, разозлится ведьмака, что он весь такой трезвенький.

– Да. – Николай вздохнул. – Ты, земляк, лучше скажи про медовуху: мол, настоящую уважаю, но в умеренных количествах.

Как тепло было в странном, огромном доме! Роберт блаженно улыбался. Ах да, его о чем-то спросили.

– Простите, сейчас вспомню… медовуху по-настоящему уважаю! – ответил он, пошатываясь и доверчиво глядя на крылатую женщину, которая почему-то сделала шаг назад.

София испуганно прикусила губу, друг нахохлился. Тимофей сел на задние лапы и, казалось, хотел передними лапами схватиться за голову. Николай угрюмо сказал:

– Парень вообще не пьет, ни грамма! Даже не знает, что такое медовуха.

– Да, – кивнул Роберт и упал.

Он почувствовал сильную жажду, и тотчас на его губах оказались теплые, приятно горьковатые капли. Он чуть приоткрыл рот и долго пил. Иногда отдыхал, но как только губы разжимались, чудесная жидкость текла вновь. Потом мягкая, легкая ладонь легла на его лоб. Зазвенел колокольчик и раздался властный голос:

– Софи!

– Чив-чив, – сказал кто-то. – Кикимора хочет кофе!

Нежная рука исчезла, и Роберт опять уснул.

Порой он слышал во сне короткие разговоры:

– Тимофей Васильевич, что-то случилось?

– Нет, просто не спится, хожу туда-сюда, всякое думаю… Молоко-то у нас еще осталось?

– Миленький, ну зачем ты на него охотишься? Он так хорошо поет!

– Кто поет, этот таракашка?!

– Катя, вдруг тебя госпожа фея увидит!

– Надоело трусихой жить! Русалки сильно по нему тоскуют, все меня спрашивают…

Знакомый сильный мужской голос:

– Как там парень из нашей бригады?

– Спит, но реснички уже дергаются!

Почему так много живых существ вроде бы с ним знакомы? Даже во сне Роберт удивлялся.

Прекрасная девушка целовала Роберта, гладила ему лоб и щеки, ее пальцы были больше, чем у Инги, но были такими же мягкими. Однажды он поцеловал нежные пальцы. Они вздрогнули, но не исчезли, и Роберт открыл глаза.

– София, – прошептал он имя любимой, которая была с ним во всех его снах.

– Нет, Софи, я уже кормлю трех странствующих водопроводчиков. Зачем мне четвертый? После обеда пусть уходит, иначе в моем саду появится еще одна статуя, на макушку которой я, наверное, поставлю маленького рифмоплета… выберу момент, когда клюв будет воинственно раскрыт и перья растопырены.

– Госпожа, я уйду с Робертом.

Лицо феи перекосилось от злости.

– Так я и знала! Неблагодарная нищенка! Забыла, как ты обледеневшими кулачками в мою дверь стучала?

– Не забыла. Я старалась изо всех сил, чтобы вы не пожалели о вашем добром поступке. И разве я когда-нибудь забуду, что вы лечили Роберта и позволили ему остаться у вас, пока он не окрепнет!

София опустилась на колени и поцеловала руку крылатой женщины.

– Простите меня, госпожа.

Фея тяжело задышала, но не отдернула руку.

– Мне надо подумать… Кто же будет по дому прибираться, готовить, козу доить? – Неожиданно крылатая женщина усмехнулась: – Девочка, ты ведь могла со своим дружком потихоньку улизнуть. Запомни наконец: каждого честного человека жизнь однажды каким-нибудь страшным образом накажет… но тебя, кажется, не сегодня. И еще, спроси водопроводчиков, почему они такую глубокую траншею роют. Я начинаю подозревать, что они ни на что больше не способны, а совесть не позволяет им просто так карасей в сметане трескать. Боюсь, они будут рыть, пока роется.

София еще раз поцеловала руку феи и, счастливо улыбаясь, выбежала из комнаты.

Чир с грозным видом сидел на перилах.

– Миленький, все хорошо! – прошептала девушка.

– Испугалась! Я со вчерашнего вечера смотрел на нее пылающими глазами! – Щегол прочистил горлышко и, подняв клюв, продекламировал: