Мародерские хроники - Олег Кожевников Страница 2

Как–то недавно за большим праздничным столом, в шутку, я всем заявил:

— Вы должны поставить памятник всем моим недостаткам — мнительности, куркульству, ожиданию того, что любое событие будет принимать самый неблагоприятный оборот. А так же моей недоверчивости к обществу и внешней среде. А если сказать коротко, то двум чертам характера — непомерной жадности и маниакальной трусости. Именно благодаря этому, мы тут сидим в тепле и сытости, а не лежим замерзшими трупами под развалинами рухнувших домов.

Тогда я помню Володя, мой бывший сосед по даче, заявил:

— Да ладно, Толь! Что ты Му—Му гонишь! Какая нафиг жадность, какая трусость — окстись, мужик.

Кто на обеспечение продуктами всех нас не пожалел кучу бабла, кто предоставил для нашего проживания свой дом? И наконец, что–то я не видел и не слышал, чтобы ты хоть раз сдрейфил в любом бою, или критической ситуации.

Перекрикивая всеобщий смех, в особенности гогот Флюра и Коли, я продолжил:

— Нет, ну вы послушайте! Разве не супер — жадность заставила меня продать старую дачу. А разве не супер — трусость перед внешним миром и желание от него как–нибудь отгородится, заставили меня строить полностью автономный дом–убежище. В тот момент трусость победила мою жадность, поэтому я и не жалел никаких средств и времени на его строительство. А вспомните, какого хрена я отдал столько бабок на его утепление и укрепление каркаса металлической сеткой и метростроевской арматурой. Маниакальной трусостью вызвана и ночная эвакуация из Москвы при приближении того большого метеорита, который спровоцировал взрыв супервулкана.

Меня прервал Флюр, он, ухмыляясь, спросил:

— Слушай, Бать! А как тогда ты охарактеризуешь мои основные черты характера?

Прервав мой монолог, он дал мне возможность сделать хороший глоток виски со льдом. Сделав его, я немного отдышался и ответил:

— Ты, Хан, непомерно наглый тип. А основное твое качество это везучесть. А как еще можно объяснить твое умение оказываться в нужное время в нужном месте? Тебе как–то очень вовремя присвоили внеочередное звание капитана, за твои дела на Кавказе. И тебе как–то очень удачно пришла мысль обмыть эти погоны как раз в день пика моей маниакальной трусости. И самое главное — твоя наглая рожа смогла понравиться такой женщине как Катюша. Умнице, красавице и к тому же еще программисту высшей категории, можно сказать — хакеру.

Катя, сидевшая на другом краю стола, рядом с моей дочерью Викой, даже зарделась от этих слов. Мой зять Саша, сидевший по правую руку от меня, решил заступиться за своего друга Флюра, и слегка нетрезвым голосом произнес:

— Батя, ты не прав! Флюр у меня в группе, был самый лучший боец, и звездочки на погоны ему добавили вполне заслуженно и вовремя. К тому же, он мой друг, и обижать его я никому не дам. А весел и нагловат он только с теми, к кому расположен, с незнакомцами он безукоризненно вежлив, а к врагам он беспощаден и его карающая рука неотвратима.

Пока он говорил, я успел добавить ему и себе грамм по сорок виски, а подошедшая моя жена Маша наложила в бокалы льда. Она вообще всегда следила, чтобы любимый зятек ни в чем не нуждался. Я еще раз отхлебнул уже из полного бокала и ответил Саше:

— Ха! Да я не завидую тому, кто обидит нашего Хана, он сам кого хочешь, обидит. Тебе говорят про его удачливость, смешанную с наглостью. Сам вспомни, каким образом мы попали в Тулу и откопали там оптовую продуктовую базу. Если бы не наглое заявление Флюра, что он из армейского патриотизма пьет только Арсенальное пиво Тульского пивзавода и в количествах не меньших, чем ящик за один раз — то сам подумай, разве мы поехали бы в Тулу. А если бы не моя маниакальная трусость, которая пересилила даже непомерную жадность — разве стали бы мы закупать там на все деньги продукты. А маниакальная она, потому что я старался заразить этой трусостью еще и всех окружающих. И, по крайней мере, своих соседей я ей точно заразил. И заметь, заразил так, что они безропотно начали вкладывать свои денежки в топливо и продукты. Значит, они в полной мере тоже обладают этой природной трусостью, если поверили мне и информации из интернета. Вообще–то эта трусость, по научной терминологии, называется — инстинктом самосохранения.

И опять мой монолог прервали, теперь это сделал Николай, он, дожевывая бутерброд с черной икрой, спросил у Флюра:

— Слушай Хан, а что твоя везучесть и внутренний голос говорят о нашей эвакуации? Не делаем ли мы глупость, уезжая из родных мест — неизвестно куда? У нас здесь прекрасный дом–убежище, мы в нем пережили даже космический холод.

В этот момент, захихикал его сын Максим, и сквозь смех пропел:

— Ах–ах–ах, мой папа космонавт!

Все захохотали, а Коля зло зыркнул на него и продолжил:

— А, что разве не так, температура опускалась же до -100 градусов. Сами помните, что на улицу тогда выходили в шлемах с подачей подогретого воздуха и в костюмах с электроподогревом — чем не космонавты. Но сейчас речь то не об этом, а имеет ли смысл искать счастья на стороне. Если мы выдержали такие морозы, то неужели не переживем потепления. Ну, подумаешь, немножко затопит, в конце концов, можно отсидеться на втором и третьем этажах. Тем более, запас топлива и продуктов еще имеется.

Сказав это, он уставился немигающим взглядом на Флюра. Тот демонстративно рыгнул и, протерев салфеткой рот, ответил:

— Ну что, Мастер, тебе на это сказать! Мой внутренний голос просто кричит — срочно сваливать и чем быстрее, тем лучше. Направление движения к берегам теплого океана, меня тоже весьма устраивает. Не зря же я Русский офицер и поэтому разве могу отказаться от возможности обмыть свои сапоги в волнах Индийского океана. Ферштейн?

После этих слов он залпом допил свою дозу виски.

В разговор вступил еще один мой сосед по поселку — наш врач Игорь, он сказал:

— Товарищ не понимает! Слушай, Коль, ты хоть представляешь, как мы будем обходиться без чистой воды? Ведь наверняка все отходы нашей жизнедеятельности поднимутся из отхожей ямы, туда добавится и растаявшее говно, из старого канализационного коллектора и все это будет плавать вокруг нашего дома. Затопит и подвал со скважиной и нашим огородом. А у нас нет ни фильтров для очистки воды, ни витаминов, которые могли бы заменить нам огород с его овощами и зеленью. Одним словом, если мы останемся — жуткие болезни и, скорее всего, смертельные, нам обеспеченны.

Николай до этого сидевший спокойно, вдруг подскочил и, размахивая руками, начал выкрикивать:

— Да что вы на меня налетели? Разве я против эвакуации! Кто одним из первых голосовал о срочной подготовке к отъезду? Кто, в конце концов, на этом жутком морозе готовит технику к длительному путешествию? Не беспокойтесь — я обеими руками за эвакуацию. Просто я хотел у нашего интуита узнать, что он чувствует по этому поводу.

Тогда за этим праздничным столом собрались все члены нашей маленькой коммуны, и не было ни одного, кто бы ни мандражировал перед неизвестностью. Все уже были уверенны в нашем скором отъезде и что за таким столом, в таких комфортных условиях, вряд ли удастся собраться в ближайшее время. И поэтому даже маленьких детей усадили за этот стол. Всего нас было двадцать один человек — девять мужчин, девять женщин и трое маленьких детей. Двое из них родились уже после катастрофы и ни разу в жизни не видели ни зеленеющей листвы лесных деревьев, ни теплых ласковых летних дней.