Чистилище. Турист - Михаил Кликин Страница 2

Эту ночь капитан Рыбников не просто «сидел на прессе», перехватывая пугающие сообщения мировых информационных агентств. У него была возможность слушать весь мир, и он этой возможностью пользовался: в КВ-диапазоне работали и военные, и гражданские передатчики. Далеко не все удавалось расшифровать, прочитать и понять. Но капитану Рыбникову почти сразу стало ясно, что мир охвачен страшной, стремительно распространяющейся эпидемией. Почему-то Степану не верилось, что инфекция подберется так близко. Вспоминался то ли птичий, то ли свиной грипп – из-за этих болезней тоже порядочная шумиха была в свое время, да только потом выяснилось, что они просто очередные страшилки, на которых делали деньги всякие-разные фонды и средства массовой информации. Капитан Рыбников почему-то думал, что смертельная эпидемия так и останется где-то далеко, выкосив, быть может, Ближний Восток и перенаселенную Азию и чуть зацепив просвещенную Европу.

Он ошибся.

– Гребаные яйцеголовые! – с чувством сказал капитан Рыбников, почему-то уверенный, что именно ученые во всем виноваты, и стал готовиться к дезертирству.

Первым делом он заглянул в холодную подсобку, заваленную старой аппаратурой. Здесь среди разного хлама хранился кое-какой инструмент. Подобрав топор и небольшой ржавый ломик, капитан вернулся в зал и вскрыл комнату начальника. В письменном столе он нашел початую бутылку водки, налил себе полстакана, выпил залпом.

Сразу сделалось спокойней. Пришло понимание, что он все делает верно.

Прав был полковник Пригожев – надо бежать в сопки! Подальше от людей, подальше от болезни. Но хорошо бы прежде разжиться оружием. Склады рядом, и они, возможно, уже не охраняются. Заглянуть туда, проверить? Или проще взять автоматы на КПП? А если бойцы там еще живы? Позвать их с собой? Не пойдут ведь, они-то не знают того, что известно ему!..

Капитан Рыбников сдвинул полотнище светомаскировки, выглянул в окно, забранное железной решеткой.

Темно – хоть глаз выколи! Только далеко за забором светятся окна гарнизона.

Может, все не так плохо?

В любом случае – осторожность не помешает!

Капитан Рыбников поправил светомаскировку, вернулся в темный коридор, где стоял большой шкаф, на антресолях которого ждали своего часа «тревожные чемоданы» всего отдела. Здесь же хранились ОЗК и противогазы. Рыбников вытряхнул всю груду на пол, нашел свой комплект, разложил на полу. Представил, как будут над ним потешаться, если потом выяснится, что недавний разговор – пьяный бред полковника.

Или идиотский розыгрыш.

Поколебавшись, капитан Рыбников вернулся на пост и попытался вызвать командный пункт, штаб и приемный центр.

Ему никто не ответил.

Тогда он взял телефонную трубку и попробовал куда-нибудь дозвониться. Получилось с восьмого раза.

– Эй, кто там? – спросил капитан Рыбников, явственно слыша в трубке чье-то частое дыхание. Он уже не помнил, чей номер набирал.

Так и не добившись ответа, он повесил трубку.

– Ну ладно, – сказал капитан Рыбников вслух. – Приказ есть приказ. Буду уходить.

Закутавшись в ОЗК, натянув противогаз, взяв в одну руку фонарь, а в другую топор, капитан вышел в тамбур. Перед тем как отодвинуть засов, он заглянул в дверной глазок. Ночь была темная, но глухую желтую стену приемного центра напротив все же можно было разглядеть – она была как экран. И на нем – на этом экране – двигались какие-то нелепые уродливые тени.

Капитан Рыбников медленно – чтоб не звякнул засов – отпер дверь, чуть ее приоткрыл и осторожно выглянул наружу, пытаясь понять, что происходит там, в ночной темноте. Можно было зажечь фонарь и направить луч на желтую стену. Но внутренний голос подсказывал Степану, что лучше бы этого не делать.

Тени на экране стены вдруг замерли. Одна из фигур выпрямилась и, кажется, обернулась, уставившись точно на офицера, прячущегося за железной дверью отдела радиоразведки.

Глаза капитана Рыбникова постепенно привыкали к темноте, но тут начали потеть стекла противогаза. Степан щурился, пытаясь рассмотреть, что происходит возле приемного центра. И ему не нравилось то, что он там видел. Очень не нравилось!

Три уродливые фигуры, отдаленно похожие на людей, руками и зубами рвали какую-то бесформенную груду, валяющуюся на земле. Так зомби в фильмах ужасов жрали свои жертвы.

И еще одна фигура пристально смотрела в сторону Степана, будто чуя его, но не решаясь оставить добычу.

Пока не решаясь.

– Вот гадство, – шепнул капитан. Медленно – чтоб не скрипнули петли – он притворил тяжелую дверь. Уходить надо было другим путем – через окно со стороны антенного поля или через заднюю дверь подсобки.

Степан взялся за засов.

И тут ручка двери вырвалась из его пальцев. Дверь распахнулась, и проем заслонила перепачканная грязью и кровью фигура. Капитан Рыбников отпрянул, зацепился ногой за антенный кабель и, путаясь в безразмерном ОЗК, тяжело рухнул на пол…

2

– … А теперь назовите мне красные предметы, – объявила новое задание мама, и дети с удовольствием продолжили игру:

– Яблоко, – сказал семилетний Андрей.

– Задний фонарь на машине, – отозвалась девятилетняя Анжела.

– Моя футболка, – мальчик не собирался уступать сестре.

– Красный фломастер, – тут же нашлась девочка.

Пятилетний Костя в игре не участвовал, он был занят игрушечным динозавром.

– Кровь, – сказал вдруг Андрей, и мама, вздрогнув, испуганно взглянула на сына.

– Кровь – красная, – пояснил ребенок и улыбнулся.

Они находились в тюнингованном салоне «УАЗа»-«буханки» – сидели тесным кружком на покрытом ковролином полу, и мама делала все возможное, чтобы отвлечь детей от происходящего за тонированными окнами. Они все уже устали, им давно хотелось выйти наружу, но делать это было нельзя.

На водительском месте, крепко вцепившись в руль, укоренился уставший отец семейства. На соседнем кресле, придерживая сухой рукой карту, дремал его тесть – дед Саша. Время спать было неподходящее, но старика не будили, так как всем давно надоело его брюзжание.

Мотор пока работал, но машина стояла. Они въехали в пробку несколько часов тому назад и какое-то время худо-бедно двигались вместе с потоком, но потом движение окончательно застопорилось. Подготовленная для езды по бездорожью «буханка» застряла в середине асфальтированного шоссе, в десяти метрах от заставленной машинами обочины, за которой широко раскинулось засеянное овсом поле.

А потом началось страшное – то, что Иван уже видел в городе: люди, вышедшие из машин, стали падать на землю и биться в конвульсиях. Их лица словно превращались в жуткие маски. Какой-то обезумевший от боли мужчина колотил в запертую дверь своего автомобиля, хрипел, требуя его впустить, пачкал стекло кровавой пеной, а из салона на него смотрели жена и ребенок.