Операция "Вирус" - Игорь Минаков Страница 2

Закон «отрицания отрицания» действительно хорош, и при желании его действие может быть выявлено в любом виде человеческой деятельности, включая, разумеется, литературный процесс.

Здесь мы наблюдаем классический пример действия этого закона. В 1950-е годы в фантастику пришли братья Стругацкие, которые бросили вызов сложившемуся укладу и делом доказали, что жанр может быть более живым и ярким, чем считалось прежде. Они многому научили нас. Братья Стругацкие — наши Учителя. Но плох тот ученик, который никогда не поспорит с учителем! Глеб Гусаков и Игорь Минаков оказались хорошими учениками. Подобно Стругацким, они бросили вызов системе и рассчитывают победить.

В чем же суть этого вызова? Много лет друзья-соавторы наблюдали за последовательной деградацией жанра. Серьезные профессиональные прозаики все больше отдаляются от него, уходя в сатиру, фантасмагорию, сюрреализм и псевдоисторический роман. Все эти направления тоже можно отнести к фантастике (и некоторые литературоведы так делают), но тогда мы утрачиваем представление о том, что является ее магистральным руслом. Хотя это прозвучит как банальность, но скажу: магистральным руслом во все времена была именно и только научная фантастика. Так сложилось исторически. Задолго до XIX века появлялись мистические романы, утопии и фэнтезийные эпосы, но никому не приходило в голову выделить их в некий обособленный жанр, подобно детективу или романтической прозе. Только после Мэри Шелли, Жюля Верна и Герберта Уэллса фантастика стала тем, чем мы ее знаем сегодня. А главное, от чего всегда отталкивались эти основоположники, — это научно-фантастическая идея. Создание искусственного человека путем гальванизации мертвецов, полет в артиллерийском снаряде на Луну, путешествие в отдаленное будущее на машине времени — именно с этих идей начиналась настоящая фантастика, оказавшая влияние не только на литературу и кинематограф, но и на научно-технический прогресс. К концу XX века в России «банальности» стали подзабываться. Отказ от идей во имя «художественности» привел к размыванию границ и утрате стержня. Хорошо это или плохо? Для большинства молодых авторов, которые не привыкли затруднять себя работой мысли, наверное, хорошо, для читателей — несомненно плохо. Все чаще можно услышать крик души очередного разочаровавшегося: «Придешь в магазин, книжек полно, а почитать нечего!» Но дело даже не в том, что под маркой фантастики подсовывается бульварное чтиво о галактических империях и войнах эльфов с вампирами, а в том, что именно это чтиво и называется магистральным направлением. Как печальное следствие — в современной российской фантастике образовалась зияющая ниша, само существование которой дает основания говорить о перманентном кризисе, в котором находится жанр. Из фантастики выкинули научно-фантастическую идею… и грянул гром!

Есть несколько причин, почему это произошло, и о них уже писали знатоки жанра. Усилившаяся специализация науки, разочарование общества в ней, девальвация статуса научного работника, отсутствие внятных ориентиров, позволяющих отделить науку от лженауки, и тому подобное. Можно сколь угодно долго обсуждать эти причины, спорить о них до хрипоты. Можно даже радоваться тому, что это произошло, как делают некоторые самоуверенные критики. А можно сказать: хватит! Если в литературе опустела ниша, ее следует заполнить. Иначе кризис не преодолеть. Да, это трудный путь — идти наперекор течению, без поддержки и помощи, под свист и улюлюканье тех, кто не верит больше в благородство помыслов и согласился принимать жизнь такой, какая она есть. Это трудно. Но кто сказал, что будет легко?

4

Радует, что за дело возрождения отечественной научной фантастики взялись два опытных писателя. Одиночке, если он не обладает величайшей силой духа, не выстоять в борьбе с конъюнктурой. А дуэту Веров-Минаков приходит на помощь чудо межавторского космоса.

В незримом информационном пространстве, возникающем между соавторами, идет процесс непрерывной генерации и шлифовки идей. Словно пучки разогнанных протонов в большом адронном коллайдере, идеи сталкиваются, преобразуясь в нечто совершенно новое — в иную странную материю. Возникает стереоскопический взгляд на любую проблему, что позволяет ее с легкостью решить. Через череду ссор и компромиссов соавторы подыскивают общий знаменатель, и на выходе получается текст, который практически всегда глубже и объемнее некоего гипотетического произведения, написанного каждым из авторов поодиночке.

Писатель Веров-Минаков дебютировал сравнительно недавно — в 2008 году. И этот дебют мгновенно привлек внимание. Романы «Десант на Сатурн» и «Десант на Европу» из цикла «Трикстеры» заметно выделялись на фоне того, что сегодня издают под вывеской «Фантастический боевик». Разумеется, новый автор отдал дань и острому сюжету (погоням, перестрелкам, катастрофам), и описанию фантастических миров и существ, но выделяло его тексты из общей массы совсем другое — желание и умение вести серьезный разговор с читателем на глобальные темы. Именно этим всегда и славилась качественная научная фантастика. При этом автор попробовал решить нетривиальную творческую задачу — придумать утопическое общество, которое вполне могло бы вырасти из нашего сегодня без значительных революций и потрясений.

В качестве основы использовался Мир Полдня братьев Стругацких. Представьте себе группу «идейных» и влиятельных технократов, которые поставили своей целью сделать Мир Полдня реальностью. Само по себе это выглядело бы нелепостью, если бы за группой не стояла транснациональная корпорация, создающая роботизированную управляемую среду обитания, в которой чрезвычайно комфортно жить. Искушение оказывается слишком велико, и человечество принимает навязываемые ему правила игры. Казалось бы, Веров-Минаков мог на этом остановиться, но он сделал следующий шаг: утопия в стиле Полдня — лишь технический этап на пути превращения землян в космическую цивилизацию.

Литературные критики приняли вещь неоднозначно. Поскольку новый автор обозначил цикл «Трикстеры» «программным произведением», призванным стать первой ласточкой возрождения научной фантастики в России, от Верова-Минакова ждали чуть ли не Откровения. А не дождавшись, немедленно принялись топтать тексты сапогами, даже не пытаясь понять, для чего они написаны и почему именно так написаны. Со стороны, признаться, это выглядело как пиршество вкусовщины. Критики не учли, что перед ними дебют. Если продолжать нашу аналогию (а она, между прочим, напрашивается), можно вспомнить о первом романе братьев Стругацких «Страна багровых туч». В нем уже было новое качество, но не чувствовалось еще уверенности будущих мастеров. Зато полным списком наличествовали все «родимые пятна» советской фантастики ближнего прицела. Возможно, это общее правило для творческих дуэтов. Трудно представить себе, чтобы два непохожих человека с непохожими биографиями в один момент сумели найти такие точки интеллектуального соприкосновения, которые позволили бы мгновенно перестроиться и начать выдавать на-гора превосходные тексты, не имеющие аналогов в истории мировой литературы. Не верю! Не бывает! Соавторы должны притереться, межавторский космос должен повзрослеть.

Тем не менее опытные читатели отнеслись к дебюту с куда большей благосклонностью, чем критики. Доказательством тому служат престижные литературные премии, которые Веров-Минаков получил на всевозможных фантастических конвентах и которые присуждаются по итогам тайного голосования участников либо решением компетентного жюри: «Бронзовый Икар», «Золотой Кадуцей», «Интерпресскон», «Серебряная стрела», «Чаша Бастиона».