Последняя дверь последнего вагона - Владимир Ильин Страница 2

Впрочем, вся эта лингвистика к делу, по которому он прибыл в эту глушь, наверняка не имела никакого отношения.

— Значит, у вашего Коли все-таки есть причуды? Полетаев заерзал на лавочке, словно решив отшлифовать ее до блеска своими штанами.

— Ну, есть, — признал наконец он. — А у кого их нет, в рот?!..

— И в чем же конкретно они выражаются?

Бойдин решил попробовать взять своего собеседника, что называется, «с пылу, с жару — голыми руками». Иногда эта тактика оказывалась эффективнее словесных маневров со вступлениями издалека и наводящими вопросами.

Однако собеседник его оказался не так прост, как выглядел.

— Вы вот что, — сказал он, выпустив очередной клуб сизого дыма. — Вы зачем к нам приехали-то, Константин Андреевич? И еще позвольте поинтересоваться, откуда про Колюню нашего узнали? Мы-то сами вроде бы никому не сообщали…

Бойдин вздохнул. Достал из внутреннего кармана пиджака простенький почтовый конверт со штемпелями и протянул его Полетаеву:

— Вот, смотрите сами.

На конверте четким, красивым почерком был выведен адрес российского филиала Инвестигации. А в графе «сведения об отправителе» было указано: «Село Малая Кастровка, Старобинский Григорий Яковлевич». В скобках было добавлено: «Он же — Полетаев Николай Федорович».

Полетаев повертел конверт, заглянул внутрь, но там ничего не было. Письмо — вернее, его ксерокопия — лежало у Бойдина в другом кармане.

— Вот, в рот!.. — с чувством воскликнул хозяин. — Это что ж такое творится-то, а?

— Что вы имеете в виду, Федор Степанович? — осторожно поинтересовался Бойдин, гася окурок в ржавой консервной банке, служившей в качестве пепельницы.

— Нет, ну что за народ у нас, а? — по-бабьи всплеснул заскорузлыми ручищами Полетаев. — Хлебом не корми — только дай посудачить о соседях!.. Только откуда они узнали, что наш Колюнчик себя постоянно выдает за этого самого Старобинского?.. Что хоть они там понаписали-то? Небось семь верст до небес?

Однако в планы Бойдина не входило выдавать собеседнику служебные тайны.

— Скажите, а почерк на конверте вам не знаком? — спросил он.

Мужчина вновь повертел конверт перед глазами, щедро обкуривая его махорочным дымом. Бойдину даже показалось, что Полетаев таким образом пытается уничтожить возможные запахи на «вещдоке».

— Нет, — буркнул наконец Полетаев. — Не признаю… Если только учителка наша местная, Варвара Ивановна. Такой грамотный почерк только у нее могут быть, в рот!..

— А сын ваш? Он не мог это написать? Полетаев воззрился на инвестигатора с искренним изумлением. Но сказать ничего не успел.

Дверь дома скрипнула, и на крыльцо вышел белобрысый мальчик. Явление Христа народу, машинально подумал Бойдин. Даже не Христа — христосика… На вид ребенку было годика три, не больше. Одет он был соответственно возрасту: только трусики. Мордочка у него была в меру чумазой, с отчетливым белым овалом вокруг рта — наверное, недавно пил молоко из большой кружки. В руках он держал пластмассовую машину с отломанным передним колесом.

— Па-ап, — протянул он, сверля взглядом Бойдина. — А кто этот дядя?

Полетаева будто подкинуло пружиной с лавочки.

— Сынок, — сказал он, — ты куда это собрался? А ну, быстро зайди в дом!

«Явление» сморщило личико и захныкало:

— А я не хочу дома сидеть, пап! Я гулять хочу!

— Кому сказано — в дом! — нахмурился Полетаев. — А то сейчас сниму ремень да как надеру задницу-то!..

Судя по тому, что мальчика будто ветром сдуло с крыльца в дом, эта угроза была не голословной.

— Во, видал, какая хрестоматия? — повернулся Полетаев к Бойдину. — А ты говоришь — почерк… Да он у нас рисовать-то еще как следует не умеет, в рот, а уж письма писать — и подавно!..

Он вдруг умолк. За соседними домами послышался приближающийся рев мотора, и через несколько секунд у калитки Полетаевых с визгом тормозов зафиксировалась роскошная «Хонда» серебристо-стального цвета, похожая на сильно уменьшенную модель инопланетной «летающей тарелки» из фильмов Спилберга.

Со стороны водителя беззвучно отъехала вбок дверца, и из машины задом, как рак, с трудом выбрался тучный человек с длинными волосами, окладистой бородой и в черной рясе до пят.

— О господи, — простонал Полетаев. — Не вовремя-то как, в рот!..

Священник неспешно перекрестил сначала «Хонду» — видимо, для него крестное знамение было равносильно противоугонной сигнализации, — потом дом Полетаевых, а затем с достоинством прошествовал к калитке. В левой руке у него был пузатый портфель из светло-желтой кожи с золотой монограммой в виде распятия Христа.

— Мир вам, люди добрые, — прогудел он густым басом. — Кто из вас раб божий Федор Полетаев будет?

Хозяин дома кинулся навстречу гостю.

— Проходите, проходите, святой отец, — бормотал он, пытаясь припасть губами к свободной руке священника. — Я — Федор, я — Полетаев…

— Таинство изгнания бесов вы заказывали? — перебил его святой отец.

— Мы, мы, — закивал Полетаев. — Только вот… Он в растерянности оглянулся на инвестигатора. Бойдин сделал непроницаемое лицо.

— Ничего, ничего, — сказал он, пряча усмешку. — Если не возражаете, я бы хотел поприсутствовать… Мне даже, знаете ли, интересно будет… Никогда еще не видел настоящих бесов.

— Ну что ж, — прогудел священник, не обратив ни малейшего внимания на иронию инвестигатора. — Тогда не будем терять время, господа. У меня сегодня напряженный график.

И уверенной поступью направился к крыльцу. Полетаев и Бойдин последовали за ним.

В тесных и темных сенях троица столкнулась с какими-то женскими силуэтами, которые, пискнув от испуганного удивления, попятились, уступая дорогу гостям.

Дом оказался не таким внушительным, каким представлялся снаружи. Скромное убранство комнаты вовсе не свидетельствовало о том, что тут мог проживать человек, обладавший незаурядным «ай кью», хотя именно такой вывод сделали об отправителе письма эксперты Инвестигации.

Тут даже ни одной книги не было видно.

При свете силуэты оказались двумя женщинами. Та, что помоложе, видимо, была супругой Полетаева, другая — его матерью или тещей.

Оказавшись в главной комнате, которая была отгорожена от соседних помещений бархатными шторами, священник торжественно перекрестился на неразборчивую икону в противоположном углу и брезгливо огляделся.

— Ну, давайте сюда вашего отрока, — пробасил он. Жена Полетаева торопливо нырнула за одну из штор, и вскоре оттуда послышались какая-то возня и сердитый шепот. Детский голос отчетливо произнес: «Да не пойду я никуда!.. Как вам не стыдно, гражданочка? Вы же знаете, что я и в бога не верую, и церковнослужителей на дух не переношу!»