Шанс? Жизнь взаймы - Василий Кононюк Страница 2

Ну и третья агитационная кампания, самая главная – «Жизненные истории о процветании и счастливой доле беженцев в казацкую землю». Полусказочные истории о смелых беженцах от засилья католиков и панщины и об их карьере на новых землях. Тут история моей семьи и парочка других, того же Степана, реальных людей с реальной биографией, которые можно проверить, будет изложена практически без изменений, а истории некоторых других реальных людей слегка приукрашены. В конце – купца, которому рассказывается эта байка, просят передать привет родичам и сообщить им о счастливых переселенцах, приглашающих всех родичей и знакомых последовать по их стопам. Поскольку народ любит сказки со счастливым концом и с положительным героем, думаю, купцы легко занесут эти истории в нужные нам области, начнут выспрашивать, знает ли кто о таких персонажах. А поскольку найти концы будет нетрудно, то найдутся свидетели и очевидцы. Невыдуманные истории найдут своего благодарного слушателя.

После пропагандистской кампании останется создать транспортную цепочку по эвакуации переселенцев, выкупить или открыть постоялые дворы в нужных точках. Православные священники нижнего звена часто демонстрировали силу духа и стойкость, которая и не снилась иерархам православной церкви, с безразличием взирающим на агрессию католической церкви, проводимую самыми гнусными методами. Заинтересовать их рекрутированием добровольцев в православное казацкое войско, а потом и самих рекрутировать на новые земли.

На Галичине, Волыни, землях, достаточно недавно подмятых Польшей, наступление на веру и права крестьян в самом разгаре. Но люди еще помнят старину, знают, какие порядки царят в Литовском и Московском княжествах. Поэтому, если предложить альтернативу и реальные транспортные каналы, народ должен потянуться к новой и счастливой жизни.

Конечно, люди знают поговорку «Там хорошо, где нас нет», но она никого никогда не останавливала. На такие предостережения искатели приключений не реагируют – народ осторожный останется, а самые смелые пойдут. Если от них прилетят положительные новости, то и остальным захочется. С другой стороны, земли на Галичине, Волыни уже давно густо заселены, избытка площадей там нет. Так что молодым, энергичным прямая дорога искать места попривольней.

В этом году – рекламная кампания, а на следующий год придется плотно путешествовать по приграничным с Польшей землям и создавать транспортные каналы. Наши православные бояре с польскими еще на ножах, им на унии пока наплевать, крупные столкновения на границе закончились лет пять назад, а мелкие будут продолжаться еще лет сто, если не больше. Так что никто не будет помогать ляхам искать беженцев. При правильной организации много денег это мероприятие не потребует, а людей заселять казацкие земли прибудет изрядно, заодно и разведка минимальная появится.

Обдумывая свои ближайшие действия, слушал вполуха разговор Ивана с хмурым корчмарем. Уже было понятно: это не наш клиент. С виду и по повадкам – отставной княжеский дружинник, который открыл корчму после выхода на пенсию.

– Девок, казак, себе сам ищи, я в таких делах не советчик. Если тебе на одну ночь жениться, подскажу в Киеве двор постоялый – там тебе помогут хотелку успокоить, коль терпеть невмочь. Чтоб охочих в поход искали, того пока не слыхал. Приехали ляхи к князю нашему, о чем толкуют – того не ведаю. Где в Киеве стоят, могу подсказать, погутарите с кем-нибудь из их охраны – может, подскажут чего. А пока вот отведайте, что жонка разогрела, и не серчайте: мы сегодня гостей не ждали. Спать тоже тут будете, на лавках – в хатах не топлено, вам же лучше. С вечерей монету серебром с вас возьму, хоть с вами целый табун коней пришел, не грех и больше взять.

– Если с ляхами у нас завтра разговор выйдет, то две серебрушки от нас получишь, в обиде не будешь.

– Так я и так не в обиде: нож к горлу не суете – уже добре, ха, ха, ха.

– А что, и такое бывало?

– А ты, казак, открой корчму – если на тебя раз в месяц с ножом не полезут, я рядом открою: видно, ты место на дороге в рай нашел, ха, ха, ха.

– Ты, наверно, дядьку, сам их подуськиваешь – скучно, видать, тебе жить без меча в руках и пики доброй, – вставил я свои пять копеек.

– Ишь, глазастый какой, скучно мне… намахался, слава богу, за двоих. Одного не пойму: как живой остался. Вои – не чета мне – спят давно, а я вот топчу пока рясу… А ты чего две сабли за спину нацепил – неужто с двух рук биться можешь? Тебе еще пять лет со щитом упражняться надо, пока вторую саблю в руки брать.

– Ты, дядьку, о чем не ведаешь, по себе не суди. С двух рук биться либо сразу учат, либо не учат совсем. Переучивать того, кто со щитом годы простоял, никто не возьмется.

– Языком ты горазд махать, спору нет, а может, мне, старику, покажешь, как руками машешь?

– Выбачай [1], дядьку, не сейчас. Дорога дальняя, а даже палкой покалечиться можно. Вот будем назад ехать – тогда помашем с тобой палками, готовь монеты. Я без монет не бьюсь.

– Ха, посмотрим, кто из нас без монет останется. Но осторожный ты больно, казачок, так что и на казака не похож. Ну да ладно, лучину сами потушите, спите спокойно.

Оставив меня размышлять над мучительным вопросом, похож он на того, кому Господь рекомендовал много раз прощать, или, может, нужно было сразу в ухо дать за такие слова, старый солдат ушел наверх по скрипучей лестнице. Решив, что быстрее засну, если отвечу, что похож, успокоенный, улегся на свою лавку.

На следующий день, оставив коней и поклажу в корчме, мы дружной пятеркой пешим строем отправились в Киев. Как объясняли опытные товарищи, пеший на воротах не платит, а поскольку торга сегодня доброго на базаре нет, то и смысла монетами разбрасываться тоже нет. На воротах недовольные охранники начали зубоскалить над нашей экономностью, тем более что Иван вырядил нас всех для солидности в полный доспех и со стороны мы были похожи на терминаторов.

Как обычно, больше всех досталось мне, а поскольку грубить охранникам на воротах чревато, то приходилось отшучиваться и брать на «слабо». В результате, договорившись, что после пересменки готов принять кулачный бой с каждым из них по очереди, мы наконец-то попали за крепостную стену. Там Иван и Сулим, рассудив здраво, что со мной надо не на работу ехать наниматься, а объявлять войну Польше, решительно отправили меня с Дмитром на базар договариваться с подходящим купцом, а сами с Давидом пошли искать постоялый двор с приезжими поляками.

Поскольку Киев того времени уже был не столицей могучего государства, а пограничным городом, выглядел он соответственно, напоминая провинциальный медвежий угол с пятью-шестью тысячами населения, у которого на базарную площадь выходят практически все дороги. По сравнению со своим расцветом, о котором напоминали руины укреплений, построенных при Ярославе Мудром, лишь правильными геометрическими размерами отличающиеся от обычных земляных холмов, город значительно ужался в размерах. Жизнь городка сосредоточилась вокруг Лавры на Печерах и на Подоле, среди многочисленных ремесленников и купцов. Одноэтажные деревянные постройки, бедность, с одной стороны, и первые следы восстановления, как то: новый земляной вал и частокол, сооруженный уже при Владимире Ольгердовиче, нынешнем удельном князе, – с другой, наглядно демонстрировали, что еще тридцати лет не прошло, как Киев был освобожден от ордынского гнета.