Серебряный волк - Алла Гореликова Страница 2

– Дальше, – спокойно говорит мой побратим. У меня мороз по коже гуляет от его спокойствия!

Васюра пересказывает нам донесения последних дней и вспоминает то, о чем не успел сказать подробно в Славышти, когда нас готовили в путь. О разбойных засадах на дорогах и о патрулирующих Прихолмье гномьих отрядах, о голоде, об имперских агентах в Себасте, Корварене и Готвяни. То, что мы должны знать, с чем можем столкнуться. Я стараюсь запомнить даже самые пустячные подробности: мне всё кажется, что Леке не до того.

Хотя у меня тоже не идет из головы король Таргалы. Я вспоминаю его яростный прищур, злой голос, кривую усмешку… вспоминаю, как он велел нашей королеве вытребовать у мужа помощь для него, и в какое бешенство впал, когда она отказалась… я вспоминаю, что сказал Леке отец: о том, что лучше ему не встречаться с дедом. Я думаю: как он мог довести свою страну до такого?! Это же еще постараться надо!

Мы проезжаем села и маленькие городки, мы покупаем кисло-сладкие летние яблоки, парное молоко и теплый хлеб. Нам стоило бы поторопиться, но – так хочется продлить эту поездку. Спокойную, без врагов и засад, сытую и безопасную, по мирной стране… по своей стране.

Но граница с Таргалой приближается – и на дороге уже попадаются беженцы. Они идут нам навстречу, и на блеклых, осунувшихся лицах явственно читается страх.

– Те, кто все-таки добрался до наших застав – счастливцы, – бурчит Васюра. – Прямой путь слишком опасен. А здесь мы встречаем их добром. Расспрашиваем, подсказываем, где и как проще устроиться. Объявили, что переселенцы три года не будут платить налоги. Сила страны в людях.

– Так нам выгодны их беды? – не выдерживаю я.

– Только полный дурак радуется несчастью соседа. Погоди, Таргала ослабнет вконец – и тогда придет Империя. И нам придется воевать, придется самим захватывать Золотой Полуостров, чтобы не допустить туда Империю. Потому что наша королева – принцесса Таргалы, но еще триста лет назад Таргала была всего лишь одной из ханджарских провинций. И на чьей стороне право?

– На стороне сильного, – вздыхает Лека. – А мы не можем выглядеть слабыми перед Империей.

– Да, мой принц, ты прав. Мы не можем выглядеть слабыми, потому что иначе нас ждет война. А чтобы не показаться слабыми, нам придется воевать. Нет, нам нужна сильная Таргала. Сильная – и свободная. Которая сможет сидеть занозой в глазах Империи – и сопротивляться ей в случае чего. Иначе, ребята, мы бы сто раз уже ее завоевали… уж в последнюю войну – точно.

На выезде из Опадища, крохотной деревеньки, окруженной яблоневыми садами, Лека останавливает молоденькую девушку с ребенком на руках, девчонку совсем, пожалуй, даже младше нас.

– Послушай, – спрашивает, – почему это ты одна?

А я смотрю на нее – и вспоминаю Васюрины рассказы.

Ребенок замотан, верно, в девчонкину юбку – ярко-зеленую в мелкий красный цветочек. А сама смотрится сущим чучелом – черный старушечий сарафан, большой, все равно что мешок на себя напялила, рубашка под ним рваная, замызганная – вроде когда-то белой была, а сейчас – травяные пятна, въевшаяся в ткань сажа… коротко остриженные волосы спутались, и цвет не разберешь за бурой дорожной пылью.

– Нас двое, – тихо поправляет девчонка. – Я и малышка. А еще дядька Джок…

– А отец?… – Лека смотрит на ребенка. – А твои родители?

– Не знаю, – со странным равнодушием отвечает девчонка. – Какая разница теперь…

– Оставьте вы ее, – рядом останавливается не то дядька, не то вовсе дедок – щуплый, седой, с бесконечно усталым голосом. – У них деревню сожгли. Родители как раз в лес пошли, хоть чего съестного поискать, да она ждать забоялась. И то, могли ведь и не вернуться. А дитё не ее, соседское. Только они и спаслись, да еще бабка-травница. Девчоночка умница, даст Господь вместе устроиться – дочкой будет.

– А ты кто? – спрашивает Васюра. – Мастер?

– Менестрель я. Был менестрелем… кому это сейчас нужно. Джок меня зовут. Джоком-лютнистом звали, вот только лютня моя сгорела. А новую… не делают их теперь. Не до них, да и некому. Не нужны нынче менестрели, нужны солдаты. Я уж такими тропами шел…

– Таргала собирает ополчение? – Васюра подбирается.

– Да вроде как нет. Кто при деле, тех не трогают. Вот бродяг по дорогам – да, ловят. А куда мне воевать? Мы ведь и к жилью почти что не выходили, все равно ни хлеба, ни воды не дадут… Дочечка уж косу свою купцовой дочке за хлеб продала… ведь какая коса была, загляденье, а она говорит: «Ничего, все равно мешает только, а так хоть малышку покормим»…

– Я боялась, что и сюда не пустят, – произносит вдруг девчонка. – Я ведь в каждый трактир по дороге просилась, хоть кем, лишь бы кормили. Бабу Нику взяли, она травница, баба Ника… а я шла и думала – что, если и сюда не пустят? У нас говорят, что здесь только рады нашим бедам. А я шла и всё думала – здесь ведь королевой наша принцесса, неужели не пустят?…

Ясек ругается сквозь зубы, спрыгивает с коня. Спрашивает у лютниста:

– Наугад идете?

– Да что ж, – Джок вздыхает. – В деревнях-то руки всегда в цене, вот только таких как мы нынче много. Дальше надо идти, а там, глядишь, и повезет.

– У меня мать отсюда недалеко. – Ясек глядит на девчонку, спрашивает: – Звать-то тебя как?

– Стефа… а малышку – Нинелей.

Ясек кивает. Повторяет:

– Мать у меня здесь недалеко. И сестренка, на тебя похожая. Не бросишь их, лютнист?

– Да ты что! Вместе шли… Опять же, девчоночка – умница. Поодиночке давно бы пропали, сгинули бы в гномьих краях, поминай как звали.

– Хорошо, – кивает Ясек. – Сейчас пройдете Опадище и поворачивайте на север. Спрашивайте дорогу к монастырю Ии-Заступницы, никто не удивится, – и Ясек снова кидает быстрый взгляд на Стефу с малышкой Нинелей. – Туда верхом дня два отсюда, прикидывайте сами, за сколько пеши доберетесь. А от монастыря свернете к горам, пройдете сначала деревню монастырскую, потом через реку до кузни, а дальше земля моей матери. Там одна дорога от монастыря, не заплутаете. Спросите госпожу Ядвигу, а ей скажете, что Ясек прислал.

– А до гор там далеко? – спрашивает Джок. Стефа прижимает к себе малышку.

– Это у вас дурак набитый в королях, – бурчит Васюра. – А мы с гномами не воюем.

Ясек выгребает из кармана горсть серебрушек, сыплет в ладонь менестреля. Снимает с шеи амулет, надевает на Стефу, говорит:

– Носи и не бойся ничего. Поняла, Стешка?

Девчонка кивает.

Ясек вскакивает на коня, бросает:

– Привет ей от сына передайте, да скажите – не скоро буду, и писем писать не смогу. Пусть уж не тревожится.

– Я бы тревожилась, – говорит вдруг девчонка. – Нельзя так. Куда хоть едете, откуда вестей ждать?

– Да в Таргалу в вашу, чтоб ей! – Ясек машет рукой. – Ничего, не пропадем!