Нильс - Андрей Валентинов Страница 2

— Акка Кнебекайзе, Акка Кнебекайзе! В нашей стае завелся мальчишка!.. ^[4]

Так? Нет, у Сельмы Лагерлёф немного иначе. Можно бы в книгу заглянуть, но она осталась в Стокгольме, не забыл, просто в чемодан не влезла. Надо написать квартирному хозяину, чтобы переслал по почте. Но это потом, а сейчас…

Листок белой бумаги, густо исписанный с двух сторон. Улика! Во-первых, почерк, во-вторых, отпечатки пальцев. И бумага редкая, очень дорогая, такую не в каждом кабинете найдешь. Все нужное уже скопировано, значит, бумагу-предательницу самое время… Сжечь? Был бы здесь шотландский замок с ненасытным зевом камина, да еще тяжелая кочерга — пепел разворошить. Тот, кто прислал бумагу, как-то рассказал, что в Британии авторитет начальника выражается, в том числе, и в размере каминной кочерги. Зигмунд Фрейд! Прав был покойник, прав!

Но если не шотландский замок, а маленькая квартирка в ровном, словно спичечный коробок, пятиэтажном доме в стиле Баухауз? Сам Людвиг Мис ван дер Роэ строил, ученик Бруно Таута. С точки зрения нынешних нравов не здания, а срамота — в цвет яичного желтка, и ни одной колонны. Геббельс, прежний гауляйтер Берлина, собирался снести все это неподобство, только не успел. Если бы центр, а то, считай, окраина, район Альт-Хоэншёнхаузен. Так и остался дом — до грядущей реконструкции столицы согласно плана, составленного лично фюрером. Выглядит пятиэтажка не по-имперски, зато квартиры удобные и сдаются за приличную цену. Среди удобств — газовые печки на три конфорки каждая. Бумагу жечь можно, но не слишком удобно.

Не беда! Нет большого камина, обойдемся маленьким. Тяжелая бронзовая пепельница из комиссионного магазина для кремации вполне подходит. Жечь приходится без торопливости, разрывая каждую страницу на три части. Не беда, ночь длинная. Первый лист бумаги, второй… Вот и все, ни почерка, ни отпечатков пальцев.

Шпионской науке его никогда не учили, однако и дилетанту понятно: легче всего погореть на связи. Опасность номер два — бдительные соседи, особенно здесь, в столице Рейха. Однако доносов много, целый водопад, поэтому читают все подряд, но проверяют далеко не каждый. Много писем из-за границы — повод, а вот свет, горящий в квартире почти целую ночь, пожалуй, и нет. Это в России при царе Петре запрещалось что-либо писать, запершись. А если в квартире на третьем этаже живет научный работник, консультант Бранденбургского музея, то включенный свет никого особо не удивит. Ученые — они такие, им положено.

…Радиоприемник приходится слушать с немалой осторожностью. Стены в доме-желтке не слишком толстые.

Чужой рукописи нет, осталась копия, что не так опасно. Случись беда, погорит он один.

— В мирное время продержаться можно долго, — объяснил ему человек, назвавшийся Мельником. — У контрразведки нет лишних сотрудников. Энтузиазма тоже нет, работы и так слишком много.

Встретились словно истинные шпионы. Акер Брюге, район верфей, свежий ветер с моря, неяркое северное солнце. У него в левой руке — купленный в соседнем киоске журнал, у Мельника — трубка в зубах. Ее он так и не закурил, спрятал и достал сигареты.

— Здравствуйте, доктор Фест!

Сама эта встреча, случившаяся позапрошлым летом — из области невероятного. Эмигранту, живущему на птичьих правах в Швеции, захотелось поговорить с кем-то из руководства Германского сопротивления. Ему ли одному! В каждом кабинете большого дома на Принц-Альбрехт-штрассе от желающих не продышаться. Однако им не удалось, а ему — вполне, пусть и не сразу. Родственник, знакомые, родственники знакомых… Кто-то дернул за ниточку, где-то зазвенел колокольчик… Ехать пришлось не слишком далеко, из Швеции в соседнюю Норвегию.

Подпольщик Мельник так и просился на страницы книги о шпионах — годами чуть за тридцать, крепок, улыбчив, седина на висках. Ни одного имени не назвал, включая собственное. «Мельник! Не господин, не товарищ, просто». Выслушал, почти не перебивая, ненадолго задумался.

— Хотите стать нашим князем Руффо?

Доктор Фест не удивился вопросу. Юркие журналисты давно уже во всех подробностях описали свержение Бенито Муссолини. Князь Руффо ди Скалетта, когда-то бесправный ссыльный, а ныне премьер-министр, был у заговорщиков начальником штаба. Сам князь ни о чем подобном не говорил, но и не пытался спорить. Фашисты из числа непримиримых стреляли в него дважды, но каждый раз судьба отводила пулю.