Лик полуночи - Марина Лостеттер Страница 2

– Чем я могу вам помочь? – спросила Крона, когда он подошел ближе.

Она знала, что ее огромный шлем и андрогинная униформа часто пугали публику (и благородную, и всю прочую).

Его взгляд оторвался от кособокого плафона и переместился на округлое бордовое стекло щитка, который скрывал лицо Кроны. Белки его глаз были такими же красными, как и его траурный наряд.

– Регулятор ничем мне не поможет, если только вы не можете повернуть время вспять. Можете?

Его голос не был ни отстраненным, ни холодным. Наоборот – в нем чувствовался жар, как в топке. Пылкость. Будто сквозь него по спирали бежало напряжение, и он одним прикосновением мог поджечь драпировку.

– В этом вам никто не сможет помочь. Божество Времени необратимо движется вперед, – тихо ответила она, сохраняя властную позу.

– Да. Если включить газовый рожок, то ночь не превратится в утро. И даже если перевести часы назад, вернуться во вчерашний день невозможно, – сказал он.

Каждое слово он произносил пронзительно, с надрывом.

Рядом пробежал слуга с подносом, притормозил, предложив гостю бокал с шампанским, и помчался дальше. Вокруг прохаживались гости, держа в руках тарелки с безумно дорогой экзотической едой, и Кроне захотелось снять свой вычищенный до блеска шлем и хотя бы вдохнуть эти ароматы. Но увы… ей приходилось дышать запахом металла, тщательного протертого спиртом.

Она ценила хорошую еду и напитки, когда могла себе позволить купить их, хотя с ее зарплатой такое случалось нечасто. А к роскошным нарядам и украшениям, мелькавшим вокруг, относилась равнодушно.

Мужчина отказался от шампанского. Вид у него был такой, словно ему хотелось улечься в мягкую постель и как следует отдохнуть.

– Осмелюсь предложить вам перейти в гостиную, – произнесла она. – Там тихо. Возможно, вам будет лучше там, а не здесь… среди шума и суеты.

В дальнем углу зимнего сада взмахнул смычками дуэт скрипачей, и полилась веселая мелодия. Она была приятной, но бодрила, а не успокаивала, как тишина темной комнаты.

Он невесело улыбнулся.

– Скоро выступление Главного магистрата. Если я уйду, то не услышу его.

Ага, значит он родственник сегодняшнего виновника торжества. Он и правда был похож на магистрата. Тот же нос, и волосы похожи, и глаза.

– Вы мсье Айендар?

Он никак не отреагировал.

– Расскажите мне о броши. Я ни разу не видел такого крупного магического рубина.

Изображать из себя профессора она не любила, но иногда приходилось. По крайней мере он казался искренне заинтересованным. Пройдя между витринами, она подняла руку в черной перчатке, указывая на футляр с брошью, изготовленной из золота и слоновой кости. В центре горел драгоценный камень исключительной чистоты – этакое осуждающее око, взирающее на окружающих из-под защитного стекла.

– Его вес составляет десять и восемь десятых карата, включая целых девяносто пять сотых грамма отчаяния.

– Почти в двадцать раз превышает установленный законом предел, – медленно произнес мужчина, и его взгляд переметнулся на ее медные браслеты, инкрустированные магическими гранатами и топазами государственного производства.

Да, они тоже магические, подумала она. Один наполнен мужеством, а другой – решительностью. Почти каждый драгоценный камень можно было зарядить магией, чтобы он хранил определенную эмоцию.

– Да, это предел, установленный законом для средних эмоций. Отчаяние можно удалить при помощи терапии, но чародеям запрещено продавать драгоценные камни с отчаянием, поскольку это чувство очень коварно и несет в себе много лжи. Все камни с заключенным внутри отчаяниям необходимо сдавать на хранение правительству сразу же после их изготовления. Но этот рубин был вставлен в брошь. Его создала магиня-эмоциатор специально, чтобы отомстить террористам, взорвавшим много лет назад здание Городского совета. Они добивались закрытия всех трудовых лагерей. Ее мать погибла при эвакуации – ее растоптали.

Крона замолчала. Не самая лучшая история для скорбящего человека.

– Я тогда был совсем юнцом, но помню. Мой отец находился в северном крыле, когда все это случилось, – он взглянул туда, где установили подиум для выступления магистрата. – Пожалуйста, продолжайте.

– Магиня подарила брошь сначала одному зачинщику, и он покончил жизнь самоубийством. За ним последовал второй и третий. Она собиралась вручить ее четвертой жертве, но не успела – ее задержали.

Мужчина отвернулся, будто внезапно потеряв интерес к драгоценностям, и качнулся, как пьяный.

– А это?

Он указал на одну из самых гротескных масок. Асимметричная, окрашенная в разные цвета, она изображала лик демона, с разверстой пастью и огромными клыками. Кривая, будто сломанная челюсть, рога, торчащие под странными углами – два во лбу, два на щеках и еще один на подбородке. Древатор ^[2], несомненно, был искусным мастером. Сколько бы Крона ни смотрела на нее, каждый раз ее пронизывала дрожь до самого сердца.

– Посмертная маска Луи Шарбона – маска Хаоса, – сказала она.

– Неужели того самого? Убийцы?

– Да, самого жестокого массового убийцы Лутадора. Размер маски неизвестен, ведь примерить и даже измерить ее невозможно – запрещено законом. Ей присвоен самый высокий уровень знаний – десятый. Никто вообще не понимает, как эта посмертная маска превратилась в магическую, учитывая, что у древатора, которому приписывают ее создание, никогда не было доступа к телу Шарбона после того, как его повесили. На самом деле чародей в то время находился в приюте для безумцев.

– А какие знания хранит маска? Как убивать?

За три года работы регулятором Кроне несколько раз приходилось бывать на месте преступлений, связанных с насилием. Из-за магических предметов преступления на почве страсти совершались довольно часто, и конфликты обычно возникали не под воздействием магии, а из-за страстного желания завладеть тем или иным предметом. Кроме того, ей казалось, что для убийства не требуется особых навыков или умений.

– Нет, не совсем так. Видите ли, Шарбон умел расчленять и по-новому сочленять человеческие тела именно благодаря своим знаниям анатомии. Вполне возможно, что его желание убивать и укоренилось глубоко внутри его эха, но в первую очередь он был великим мастером анатомии и владел сложными знаниями о том, как все устроено и работает внутри человека. И Эрик Матисс сохранил именно это его умение – умение расчленить тело.

Мужчина кивнул, словно обдумывая эту мысль. Он немного похмыкал и поэкал, затем что-то пробормотал и вдруг выпалил:

– Как вы думаете, какой из этих безделушек больше всего гордится магистрат Айендар?