Сердце дракона. Том 15 - Кирилл Клеванский Страница 2

Яды — дело непростое. Простому обывателю может показаться, что достаточно нанести смесь на кинжал и, вуаля, ты уже прирожденный убийца.

Но это не так.

Шанс того, что ты сам отравишься, пока отрабатываешь оружие, неоправданно высок. Один случайный порез, одно неверное движение и вот уже вместо своей жертвы, ты сам отправляешься на суд к праотцам.

Не говоря уже о том, что сам процесс изготовления яда — весьма трудоемкое и сложное задание, с которым не справиться новичку. А если рискнуть купить, то вместе с деньгами продавцу, по неопытности, можно и жизнь свою отдать.

Но даже все перечисленное не является тем, что делает яды таким… нетривиальным мероприятием.

Да, яд может упростить убийство цели, но если последняя выживет, то… она всегда узнает, кто именно её отравил.

Благо, Хаджару не пришлось заниматься расследованием. Он и так прекрасно знал, кто был в ответе за все произошедшее. Лишь несколько загадок оставались для него не разрешенными.

Было ли ранение сестры Таш’Маган — Эзир, запланированным или произошло по случайности. Ответ на этот вопрос мог означать очень многое. Даже — слишком многое, чтобы его игнорировать.

Ну и последнее — замешан ли Син’Маган, начальник охраны Посольства и, по совместительству, брат Таш и Эзир, в восстании. Опять же, что-то подсказывало Хаджару, что — нет, не замешан.

Но в таком случае, что с ним произошло? Как Таш и Тенед выкрутились из положения?

Вопросы, вопросы и снова — вопросы.

И никак ответов.

Проклятые интриги…

— Все думаешь, что теперь делать?

Рядом с Хаджаром к костру опустился Абрхам. Он протянул раненному чарку с вязкой, травяной субстанцией. Как оказалось, в отряде лучше всех врачевал Густаф.

В принципе — это весьма закономерно, что полуликий, покрытый шрамами былых битв, разбирается в искусстве целительства. Но вот его приверженность к травам и кореньям…

Впрочем, лишь бы помогло.

— Почти, — уклончиво ответил Хаджар. Рисковать лишний раз из-за магии Чин’Аме, перспектива не из приятных.

Проклятье, а знал ли сам Глава Павильона Волшебного Рассвета о планах Тенед и Таш? Может именно поэтому он и снабдил обруч такой неприятной особенностью.

Нет, это уже паранойя.

— Сколько от Скалы Великанов до Рубиновой Горы? — спросил Хаджар.

Ему надо было отвлечься от бесплодного мозгового штурма. Занять свой разум чем-то существенным, что имело бы какие-то конечные результаты.

— Если верхом, то два дня, — ответил, после секундной заминки, Абрахам. — Для драконов, наверное, сутки.

Хаджар поднял голову к небу.

Звезды…

В долинах они всегда выглядели иначе, чем в иных местах. Здесь, с их светом, ясностью и чистотой, могло поспорить разве что звездное небо пустыни. Такой же черный бархат, усыпанный россыпями разноцветного стекла.

Холодного и острого.

С падения Хаджара с утеса, прошло полутора суток. А значит, если выбрать самый худший (и, зачастую, самый реалистичный сценарий) то Таш и Тенед находились в Рубиновой Горе уже двенадцать часов.

Огромный срок, за который можно разрушить целую империю. И, может, даже, подкосить глиняный ноги такого колосса, как регион Белого Дракона.

— Зачем тебе все это, Чужак? — неожиданно спросил Абрахам. — Я был когда-то проездом в Рубиновом Дворце.

— Проездом?

— Ну да. Знаешь ли, — Шенси улыбнулся и поправил кинжалом вывалившееся из костра поленце. — там не очень величают сына того, кто взял на копье их казну.

Резонно…

— Так вот к чему это я, — Абрахам прокашлялся и устремил взгляд куда-то внутрь пламени. — принцесса уже наглядно продемонстрировала свое отношение к тебе. И, честно, не знаю, может ты в неё вблюблен, может еще что — но, скажу тебе так, если ты отправишься следом, то…

Шенси покачал головой. Достаточно многозначительно, чтобы дальнейших слов уже не потребовалось.

— Драконы, друг мой, это такие же мрази, как и фениксы. Да и вообще — все звери, что правят людьми, они даже хуже… зверей, прости за каламбур.

Хаджар промолчал.

— Зверям звериное, людям — людское, гномам — гномье, — явно процитировал кого-то Абрахам. — так говорил мой покойный батюшка, да раздерут Йофе Шенси все демоны бездны. Но в одном он был прав — нет мира там, где человеком правит зверь. И не важно какую шкуру он носит — звериную или человечью. Здесь, — Абрахам ударил себя по груди. — бьется всегда либо людское сердце — либо сердце нелюдя.

Наверное, это не только звучало “по-расистски”, как бы сказали на далекой Земле, но таковым и являлось. Но у Абрахама имелись на то свои причины. И кто такой Хаджар, чтобы кого-то осуждать.

Они помолчали некоторое время. О чем думал Шенси, Хаджар не знал. Сам же он прислушивался к магии Чин’Аме, стараясь понять что ему можно, а что нельзя говорить.

— От этого посольства зависит жизнь моей жены и сына, — произнес, наконец, Хаджар.

Абрахам поперхнулся и повернулся к своему собеседнику. Он разглядывал Хаджара как-то… по-новому. Будто видел в первый раз в своей жизни.