Красные боги - Жан д'Эм Страница 2

– Пьер!

Должно быть, я крикнул это очень громко. Два-три курильщика с соседних диванов недовольно заворчали на нарушителя тишины, возмущающего покой их священнодействия. Я не обращал на них внимания и, протянув руки, повторил несколько раз:

– Пьер! Пьер!

Он положил руки мне на плечо и успокоил:

– Тс-с, тише. Это я. Но замолчи. Я рад. Не двигайся. Опьянение опиумом благословенно и его нельзя смущать. Нет ничего хуже, чем постороннее воздействие для курильщика после того, как он принял свою дозу. Не говори.

Он замолчал. Лицо его было серьезно и задумчиво. А я смотрел на него, и передо мной проносились картины ушедшего детства и юности. Люрсак! Неужели это он около меня? Последний раз я видел его в Сайгоне, куда он приехал через несколько месяцев после выхода из школы. Это было чуть-чуть больше года назад. Я помню его живость, энтузиазм, жажду приключений; помню, как много было в нем силы, молодости, изящества. А сейчас? Да, действительно, лоскут. Жалкий обломок человека. Но почему? Почему?.. Что произошло? Он не отвечал, в упор глядя на меня тяжелым, мрачным взглядом. Потом медленно опустился на диван рядом со мной и, все еще не говоря ни слова, взял мою трубку, которую я выпустил изо рта, когда он стал со мной разговаривать. Закрыл глаза и закурил. Торжественное, величественное молчание царило в этой комнате, напоенной ароматом божественного яда. Часы превращались в вечность.

В заведении почтенного Чен Така слуги были вымуштрованы и умели предупреждать желания посетителей. Бой подошел и дал мне новую трубку. Я закурил тоже.

И вдруг Люрсак начал говорить. Он лежал на спине. Его глаза с расширившимися черными зрачками, неподвижно устремленные в одну точку, казались мертвыми. Но он был жив. Он говорил. Мой опьяненный мозг безвольно воспринимал его слова.

Один за другим постепенно ушли все курильщики. Мы остались вдвоем. И Люрсак все говорил. Слова его падали в мой мозг и оседали там. Я слушал его рассказ о жизни другого мира, слушал его безумные грезы о прошлом человечества. Я слушал слово за словом. Слова, произносимые последними, откладывались в мозгу, но слова, прежде сказанные, я быстро забывал, и связь рассказа для меня была утрачена. Однако я знал, что когда придет новое опьянение, я вспомню все, весь рассказ от первого до последнего слова.

Время текло. Вместе с Люрсаком я жил там, где нет Настоящего, где есть только Прошлое, в чужом мире, преддверии нашего мира.

Мое сознание было подавлено и опиумом, и рассказом Пьера. Окружающее подернулось туманом. Мой взгляд долго и упорно был прикован к какой-то длинной и бледно-желтой вещи, лежащей около Люрсака, с которой и он сам не спускал глаз. Что это было – я не различал. Иногда мне казалось, что эта вещь похожа на руку. Да, на женскую руку, мертвую женскую руку.

Фу!.. Какой я идиот! Откуда может взяться мертвая рука? Лучше я закрою глаза, чтобы не мерещилась всякая ерунда. Может быть, засну.

Вероятно, я действительно спал. Когда я проснулся, Люрсак говорил заключительные слова:

– Вот. Я закончил. Теперь ты знаешь. Кроме тебя никто не знает. Никто. Я рад, что именно ты оказался у крайней границы моего пути и что именно тебе я рассказал. Если бы ты прочитал это в книге или газете, ты подумал бы вслед за другими, что это пустые россказни или бред разгоряченного и отравленного ума. Но это правда. И то, что я рассказал тебе, да послужит надгробной речью над моей могилой.

Он замолчал. Наступила опять великая тишина, ничем не нарушаемая. Вдруг страшный гром ударил над моей головой. Что за болван там забавляется? Какие-то теплые и тяжелые капли упали мне на лицо и на руку. Я приоткрыл глаза и, сразу протрезвев, вскочил на ноги. Пьер лежал рядом со мной. Из его черепа на мой лоб сочилась кровь. А в руке у него сверкал револьвер.

Прошла неделя.

Мои нервы были натянуты, как струны. Я должен был облегчить свое состояние и отправился курить шандао. Как я и предвидел, шандао воскресил в моей памяти мельчайшие детали того, о чем поведал мне Пьер, прежде чем убить себя. И вот каждый вечер, буква за буквой, ничего не прибавляя, я записываю его странную историю. Я пишу не для себя, ибо я все знаю, но для других, которые думают, что они постигли все, что они выгнали таинственное и неведомое из его последних убежищ и которые не подозревают, что настоящая Тайна еще существует в мире, живет рядом с нами.

Я закончил. Я не прибавил ни одного слова, не выдумал ни одной подробности. Только – самое тщательное воспроизведение рассказа Пьера.

А сам я теперь больше не буду курить. Никогда!

Итак, вот история, которую рассказал мне Пьер ^[3].