Лиса в курятнике - Екатерина Лесина Страница 2
Лиса в курятнике - Екатерина Лесина читать онлайн бесплатно
— Конкурс красоты, говоришь, — презадумчиво произнес он, зацепившись за волосок на седой бороде, — а это, может статься, весьма перспективно, весьма…
Волосок он выдернул.
Поморщился.
И испепелил тут же.
— Чешется, зараза, — пожаловался Александр IV, прозванный в народе — не без подсказки, само собою, — Блюстителем. — Я уж его просил, чтоб поаккуратней, а все одно чешется.
Седая бородка, аккуратно стриженная, придавала несколько простецкому обличью монарха нужную утонченность, которая, правда, несколько дисгармонировала с лысиной и крупной серьгой в ухе, из тех, что носит морской народец. Но императору позволительны некоторые малые странности.
Тем паче такому. Престарелому и капризному. А еще больному, иначе для чего держать при дворе целый сонм целителей. Уж не для дамских мигреней, ясное дело.
— Только я подумал, что разделить надо будет. — Лешек вздохнул.
Притомился он.
Приемы и без того сил требовали нечеловеческих, ибо маска так и норовила сползти, а делать сего было нельзя, так еще ныне и княгиня, уловившая неким звериным чутьем своим, что оказалась полезна, вознамерилась развить успех.
Благодарить ее пришлось тут же, в алькове.
— У нас не поймут, если всех в одну кучу… Купчихи с дворянками перегрызутся, а если ненароком победит кто из простых, так и вовсе скандал выйдет.
— Не победит.
Царь запустил всю пятерню в бороду и поскребся, по обещав:
— Сбрею.
— Народ не поймет, — покачал головою наследник и продолжил: — А если не победит, то и того хуже, поползут слухи, что все куплено. Нет, сперва среди аристократов проведем, а купцы уже и сами придут.
С поклоном и беседою, выгодною для обеих сторон. С мастеровыми и иным людом и того проще.
Царь-батюшка смачно потянулся и дозволил:
— Действуй!
А Лешек вздохнул: вот меньше всего ему хотелось с этим конкурсом, от которого пользы никакой, возиться. У него, между прочим, гильдейские мастера поперек горла стоят, требуя исконные привилегии восстановить, не понимая, что в новом мире им не место.
На землях Дальних неспокойно, тукры, сменивши очередного владыку, воспряли и возжелали если не войны победоносной — тут они более-менее здраво собственные силы оценивали, — то хотя бы возрождения древней же традиции набегов на земли соседские. А там только-только спокойно жить начали.
Бритты со своими претензиями по заморским колониям наседают, мол, монополия торговая у них, а что колонии эти в монополиях задыхаются и того и гляди восстанут, так оно ж разве по уму?
Франкам неймется.
Одни австры сидят спокойно, в дружбу играют, но и то с дальним умыслом. У них принцесс с дюжину, придет срок… И ведь придет. И кроме австрийских принцесс, положа руку на сердце, выбрать-то некого, а союз нужен.
Уж больно непрочен мир в империи.
Многие помнят смуту, всколыхнувшую ее пару десятков лет тому.
Идеи крамольные, что разнеслись моровым поветрием… Равенство, братство… Мятежи и мятежников, заставивших царя от престола отречься. Гибель всего царского семейства, а там помимо наследника хилого еще пятеро царевен имелось…
Тогда империю спасло чудо, не иначе.
И вера.
И верность. И люди, многие из которых ныне уже отошли от дел, ибо война силы забирает даже у одаренных. Первей всего у одаренных. А мир… мир всем сперва кажется благом, но к благам привыкают, и вот уж хочется большего.
— Матушку проведай, — велел царь, думая о своем. У него тоже забот хватало. Министры там, советники, каждый из которых на словах за благо империи радеет, а на деле половина франкам продалась, а другая — бриттам. А есть и такие, что на всех работать горазды, платили бы поболе. — И дружка своего возьми. Нехай развлечется.
Лешек крепко сомневался, что молочный брат его, наперсник и единственный, пожалуй, помимо родителей человек, которому цесаревич верил, желает этаких поручений.
Но с батюшкой спорить…
— И это, посетуй там, что я совсем плох стал, гневлив без меры и вообще тебя женить задумал.
— Что?!
Вот только этого Лешеку не хватало.
— Хоть бы что, — передразнил батюшка. — Сам подумай, тут конкурс, а там слух.
Одно к другому. И ведь в чем препоганая сила слухов? Какие бы здравые доводы ни приводились в опровержение — не поможет.
— Но…
— Мальчик мой, — царь прикрыл глаза, — мы оба знаем, что от меня желают избавиться, а вот ты им нужен. Во всяком случае, пока наследник не появится, шапка Мономахова слабую кровь не примет. А стало быть…
Ищи, кому выгодно.
И получалось… получалось, что им с Димитрием немалое развлечение выпало.
Ее императорское величество, в свои годы сохранившая и стать, и красоту, жаловалась на жизнь. Окруженная двумя дюжинами боярынь, фрейлинами и гофмейстринами, она громко и слезливо причитала, порой заламывала унизанные перстнями ручки, касалась пальчиками напудренного личика.
Вздыхала.
И один раз даже слезу выдавила.
Боярыни слушали. Качали головами, сочувствуя, и перстеньки пересчитывали. А заодно уж подмечали мелочишки нехорошие, навроде нездорового блеска в глазах, бледности кожи и синеватых ногтей.
И уж точно не остались незамеченными три целителя, денно и нощно оберегающие покой императрицы. Вот один одну скляночку подал, и по палатам поплыл характерный сладковатый запах валерианового корня. Вот другой с поклоном поднес кубок, в который черных капель накапал. Вот третий бутылью с пиявками потряс и часы извлек, солидные, луковичкой.
Мол, время для процедур.
И поднялись статс-дамы, подавая знак прочим, что окончена аудиенция.
— Красота, — неискренне сказала императрица, прикрывши очи, — требует жертв.
И взмахом руки боярынек отпустила.
А сама растянулась в кресле.
— Лешечек, останься с матушкой, — дребезжащий, усталый голос ее был слышен в коридоре, и лишь когда дверь закрылась, императрица вздохнула: — Когда ж это закончится-то?
Она отерла лицо, стирая пудру.
От пиявок отмахнулась, правда, велела на свиньях покормить. А вот валериановые капли выпила: нервы, они небесконечны.
— Представляешь, третьего дня пудру отравленную поднесли, и главное, яд хороший, трехкомпонентный. — Императрица вздохнула с немалым сожалением. — Сработал бы только в контакте с серебром.
Она повернула узенький серебряный перстенек, который носила не снимая.
— У нас такие не варят.
— Кто? — У Лешека в глазах потемнело. Ладно батюшка — что на царя покушаются, это привычно, обыкновенно даже, ибо государство без смутьянов что дворовый кобель без блох.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments