Фатальное колесо. На все четыре стороны - Виктор Сиголаев Страница 19

Вот бы он удивился, если бы знал, как на самом деле точно бьет по площадям! Ведь действительно информация из «библиотечки».

– «С дураком»! Это тебе для рифмы. Какая разница, кто сообщил? Роберт ты наш Недо-Рождественский! Я когда-нибудь вхолостую волну поднимал? Иди брейся. И вообще… Кто мне тут давеча про тупой юмор задвигал? С траурным выражением на небритой физиономии…

– И мне чаю завари, – оставил за собой последнее слово Козет, исчезая в душевой.

Нечего ответить по существу? Бей врага его же дубиной!

До вокзала добрались на «девятке».

Тут у нас вообще с этими троллейбусами бывает забавно. На Корабельную сторону от Приморского бульвара идут все «нечетные» троллейбусы – «единица», «тройка», «семерка» и «девятка». «Пятый» – не в счет, он вне системы, потому что Матюхинский и поворачивает с главного кольца в противоположную от вокзала сторону. И у «пятого» бывают только «Шкоды» на маршруте – желтые обтекаемые вагончики мылообразного вида. Так вот, «тройка» и «семерка» идут вокруг Центрального холма против часовой стрелки, «единица» и «девятка» – по часовой. На площади Пушкина маршруты встречаются и дальше по одной проволоке скатываются вниз к вокзалу. Что интересно, первая пара ходит чаще, зато у второй – плечо короче до поворота на Красный спуск. А тут, где мы ждем сейчас общественный транспорт, между прочим, площадь Нахимова, самое сердце города, здесь находится крутой изгиб дороги, в общей сложности – на сто восемьдесят градусов. Короче, чтобы быстрее доехать на вокзал, нужно разместиться где-то между двумя противоположными остановками на экстремуме изгиба и вычислять, когда с той или иной стороны появится троллейбус «не-Шкода»: не яичный облизанный обмылок, потому что то «пятерка», а красная или синяя – угловатая коробочка «ЗиУ», саратовское детище отечественного троллейбусопроизводства.

Такой вот занимательный тетрис.

Земляки поймут.

Прикол в том, что мы не одни такие умные. Вот и стоит у пешеходного перехода такая разношерстная группка продвинутых троллейбусоюзеров и крутит головами налево-направо, дабы не упустить рогатую птицу удачи с той или иной стороны.

Но самый писк, когда «продвинутые» едут на вокзал с багажом! Да еще и опаздывают на поезд, потому что на этой остановке реализуется пересадка с катера. Ставки резко повышаются! Чемоданы тогда оставляются около бордюра перед переходом на внутреннем радиусе, с ними – малоподвижные члены семьи. Потом, скажем, папа идет на улицу Ленина выглядывать троллейбус на ранних подходах, а мама – на проспект Нахимова с той же целью. В результате кто-то из них с воплями и бешеными глазами летит сообщать семейству радостную весть о скором прибытии долгожданного транспорта.

А иногда и… оба летят. Синхронно. Тут уж на выбор… как кости лягут.

Но самое страшное случается, когда приходят два встречных троллейбуса, а одной из «не-Шкод» все же оказывается… предательский номер «Пятый», – бывают же исключения, и ему по дьявольскому наваждению уже отдано семейное предпочтение.

Редко, но случается.

Любо-дорого тогда посмотреть на рывки и конвульсии обхитрившего самого себя семейства, классический пример возмездия по закону «За двумя зайцами погонишься…».

В нашем случае «девятку» мы с Козетом выцепили дружно и слаженно. Что мы, не боевые оперативники, что ли? И на вокзал приехали быстро, успели даже билеты на электричку приобрести: не захотел Сан-Саныч лишний раз корочками светить. Так-то у него проезд бесплатный, кто не знает.

– А знаешь, кто у нас куратором от горкома?

– Откуда я могу это знать?

Да и не интересно, честно говоря. Достали уже с этой партийной мракобесией!

Тем более что у меня на данный момент есть более важное дело: нужно сосчитать, сколько же у нас железнодорожных тоннелей на подъезде к городу. Это забава всех местных пацанов – пересчитать тоннели очередной раз, когда едешь на электричке, через час благополучно эту цифру забыть и все оставшееся время до пункта назначения спорить до хрипоты с попутчиками – пять их или шесть. Но точно… не четыре. Блин, да это заразно!

Козет еще и отвлекает меня в этакий ответственный момент. Пустяками всякими.

– А куратором у нас назначен мой старый знакомец, – вздохнул Сан-Саныч. – Тот самый, кто у меня зачета не принял.

Я чуть не подавился. Хотя и не ел ничего.

Вот ведь судьба-злодейка!

– Может, тебя сглазил кто, а? Саныч? У меня монах есть знакомый в Инкермане, хочешь, отмолит?

– Да пошел ты…

Козет обиженно отвернулся к окну.

– Ладно-ладно. Слушай, а почему именно он? Как его? Полищук, кажется?

– Да, Полищук. Я эту фамилию надолго запомню! Хотя… в принципе, он мужик неплохой, правильным делом занимается – материалы собирает по тому самому концлагерю, откуда бежал потерпевший. Все эти фотоальбомы, папочки с документами – все это он нам предоставил.

– А откуда такое странное хобби?

– Хобби? Вообще-то он сам в этот лагерь угодил в свое время. Чудом жив остался.

– Да ну! А спрашивали его – убитого партизана он знал или нет?

– Спрашивали, естественно. Не знал. Просто в разное время они там были. Кондратьев в начале, когда режим был помягче и еще можно было в лазарет из бараков попасть, а Полищук – в самом конце, когда охранники вконец озверели. Партизаны их больно допекли. Немцы с полицаями тогда целые поселки в лагерь гребли, женщин, детей, стариков, всех. А раз в «Красный» попал – по умолчанию партизанский пособник. Значит – под уничтожение, без вариантов. Какие там лазареты?

– Да уж…

– Полищук, собственно, сам и напросился на кураторство. Как только узнали в горкоме, что расследование связано с фашистскими недобитками, – его и позвали, а он тут же все свои архивы притащил. А потом и на совместной группе настоял. Счеты у него свои особые… по концлагерю.

– Могу себе представить.

– Ага, видно, натерпелся мужик…

– Натерпелся, – повторил я, задумавшись. – Он, а с ним и вся наша страна натерпелась, не дай бог. Я до сих пор не могу себе в полной мере представить, что тогда чувствовали люди. Жуть одна. А то, что концлагерей касается…

Я только головой покачал.

Мне эта тема – словно рашпилем по коже.

Порой в голове не умещается, до какой степени звериного состояния может деградировать человеческое существо. Да что там до «звериного»! При чем тут вообще милые добрые зверюшки, даже и жрущие друг друга почем зря? У них, на минутку, инстинкты звериные, пищевые цепочки, природно-экологический баланс, в конце концов. Они такими созданы. Они не убивают ради удовольствия, ради всякого рода идей или политических концепций. Они просто кушать хочут.

Человек! Ты ведь не жрешь себе подобного! По крайней мере, давненько завязал с этими непристойными делами. Ты ведь считаешь себя венцом творения либо вершиной эволюционной пирамиды! То ли Богом, то ли Природой тебе отмерено самое величайшее богатство мира – Разум. И ты между делом используешь его… для изобретения проволочных наручников? Чтобы как можно больше и как можно дешевле умертвить себе подобных?