Весы Лингамены - Роман Орлов Страница 19

— Ну как, домик здесь поставим, или, может, ну его, в вимане потихоньку ночь скоротаем? — спросил я, оторвавшись, наконец, от своих пантеистических поползновений.

— Нет уж, хватит с нас на сегодня виманы! Давай поставим на ночь палатку! — твёрдо сказала Дарима и вылезла из кабины, ступив на мягкую землю, полную сосновых иголок.

— М-м-м… как делали кочевники, романтики, путешественники прошлого? — недоверчиво покосился я на подругу.

— Как делали наши предки! — прозвучало из темноты.

— Ладно, тогда надо наколдовать на «машинке» хотя бы палатку и… ну, как его, чем накрываться!

— Не надо, всё необходимое у нас уже есть, — ответила Дарима. — Вон там, в багажнике.

Из внушительного чехла я достал палки с кольями и странного вида свёрнутый материал, а за ним другой, напоминающий шерсть. Покрутив его в руках, я решил, что это, наверно, используется в качестве одеяла. Дарима с интересом наблюдала, как я рассматриваю незнакомые доселе предметы. Наконец почувствовав подвох, я буркнул:

— А чего это тент палатки какой-то странный? Ты когда его у «машинки» заказывала? Что-то протёрся он вот тут… и тут.

— А я и не заказывала вовсе! — выпалила Дарима задорно. — Это настоящие, сделанные ещё на фабрике в прошлые века. Я всё это в хранилище отходов нашла в соседнем городе. Ну, знаешь, они там копятся, потом в переработку идут вместе с основной материей для «машинок».

— Ну, ты даёшь, право! — присвистнул я. — У нас никто и не додумается нынче использовать столь древние вещи.

Дарима просияла сквозь сумрак.

— Может, всё-таки установим наше временное пристанище? — предложила она. — А то ещё хворост искать.

Мы собрали палатку — это оказалось делом совсем не сложным. Я нацепил налобный фонарь и отправился за ветками. Давненько же я не испытывал ничего подобного. После синтезированной жизни в городе здесь окунаешься в первобытный мир — таким, каким он был миллионы, многие миллионы лет до нашего пришествия. Каждый шаг в темноте таил неизведанное, а фонарь выхватывал лишь небольшой кусок леса передо мной. Я подобрал несколько валявшихся сосновых веток, и наломал сухих, торчащих в нижней части стволов. А ночь уже повсюду вступала в свои владения, неся с собой прохладу. Я поёжился и ускорил шаг — надо скорее разводить костёр. Сейчас вот ещё те веточки соберу и назад. Я направился к добротной толстой ветке, лежащей на земле, и тут наткнулся на что-то мягкое, разрушившееся от столкновения с моей ногой. Посмотрев вниз, я с сожалением увидел, как суетятся в разрушенном домике мелкие чёрные существа, и мне стало жаль их. Поспешив за веткой для нашего костра, я нечаянно разрушил домик лесных жителей, собиравшихся на покой. Несколько расстроенный, я вернулся к Дариме, которая уже разжигала собранный ею самой хворост.

— А, вот и ты, отлично. Давай, складывай сюда, для начала хватит.

— Я на муравейник случайно наступил, — протянул я невесело.

Дарима лишь бегло посмотрела на меня и тихо сказала куда-то в сторону:

— Это всё о том же… — проронила Дарима, и некоторое время мы молча взирали на разгорающийся костёр. Внешние звуки затихли, придвинулись шорохи ночного леса; в посвежевшем воздухе зареяли новые ароматы. Едва слышно трещали ветки в огне, да изредка доносился скрип верхушек сосен, раскачиваемых поднявшимся к ночи западным ветерком.

— Я вижу, ты несколько расстроен из-за муравейника, — осторожно заметила Дарима. — Хочу сказать тебе…

— Не беспокойся, — мягко перебил я и присел рядом с подругой. Её милые сердцу восточные черты лица выгодно оттенялись танцевавшим огоньком костра, а глаза блестели отсветом пламени, ожидая продолжения беседы.

— Не беспокойся, Дари, — повторил я и обнял девушку, мы плотнее уселись у огня. — Этот эпизод наглядно показал мне, что человек — вовсе не царь природы. Да, может быть, наша власть над материей и достигла известных пределов… Но мы сидим здесь сейчас как первобытные люди. Без тёплого дома, без машины желаний, без всякой защиты.

Казалось, Дарима тихо светится собственным светом.

— Я сейчас понял, — продолжил я, — что даже все достижения человечества не могут изменить роль человека на Земле. Мы всё равно остаёмся существами, приходящими на Землю в наших хрупких телах. Мы научились лечить все болезни и замедлять старение, но рано или поздно тело прекращает служить нам. Это — неизбежность. Это тот же муравейник. Кроме того, посмотри, — кивком головы я указал на рядом стоящее дерево, — оно запросто может свалиться на нас ночью.

— Конечно, родной мой! — негромко поддержала меня Дарима. — Как и все частички вселенной — малые и большие — мы приходим и уходим, каждый раз меняя форму. И когда настанет мой черёд покинуть этот мир — независимо от того, будет ли это ожидаемо или нет, — произойдёт это в порядке вещей. Всё сущее подчиняется здесь одному и тому же механизму — возникает в пространстве и растворяется в нём же. Нам только нужно не растратить на пустяки имеющийся у нас промежуток времени, который мы обитаем в наших телах в этом мире…

Многое было сказано в этих немногих словах, и для каждого из нас, быть может, гораздо больше, чем прозвучало вслух. И долго ещё после этого сидели мы в тишине, подбрасывая в костерок хворост, и кипятили в настоящем котелке чай, — два маленьких существа в огромном мире, две разумные точки в бескрайней вселенной. И чёрный, бездонный провал неба серебряной кистью расписывал над нами свои удивительные рисунки созвездий. А рядом стояли такие бесполезные сейчас достижения современного мира — машина желаний, гиперзвуковая вимана, бортовые вычислители курса, погоды, наклона земной оси, состава атмосферы и чего только не…

— Минжур, — услышал я своё имя и открыл глаза. Оказалось, я пригрелся у костра и задремал. Дарима всё так же сидела рядом, и головка её покоилась на моём плече. — Минжур, нам надо обязательно посетить нашу прародину, — прошептала она. — Бурятия. Она называлась Бурятия. А сейчас пойдём спать.

Из глубины длинного, петляющего коридора Института Счастья навстречу нам широко улыбаясь, радостно шагал Ритуб Карт. Широкое лицо его с выделяющимся на нём крупным носом окаймляла густая чёрная, под стать волосам, борода, а в уголках глаз залегло множество мелких морщинок, говорящих о том, что человек этот часто пребывает в хорошем настроении. Завершала картину яркая цветастая рубашка навыпуск, широкие, до колен, штаны и туфли на босу ногу. Что ж, вполне соответствующий духу заведения имидж!

Ещё не дойдя нескольких метров до нас, Карт уже раскрыл свои внушительные объятия, способные, казалось, вместить туда сразу троих.

— Минжур! Дарима! — «завсчастьем» весь сиял. При взгляде на него закрадывалась мысль, что это не институт, а фабрика непреходящего счастья, которая по первому же запросу выдаёт каждому желающему сколько ему угодно, просто заходи и бери!

— Да, Ритуб, давненько, давненько не виделись! — приветствовала учёного Дарима, как только он разжал свои Геркулесовы объятия. — Ну, поведай-ка о ваших успехах, а то нам сейчас ох как не хватает хороших новостей.