Лемартес - Дэвид Аннандейл Страница 19

Но не совсем. После него в моем цельном неистовстве возникает изъян — тончайшая трещинка в уголке поля зрения. Я повергаю еще двоих врагов, круша их непрерывными ударами Кровавого Крозиуса.

Слишком легко.

Гудение становится настойчивым. Неровный разлом удлиняется, в него просачивается свет. Такое нельзя игнорировать.

Остановись.

Сознавая, что гудение хочет сдержать меня, я возмущенно кричу и сражаюсь еще неистовее. Предатели, которых я караю, распадаются на куски. Ничтожества, жалкие мешки мяса и жизненной влаги…

Чувствую густой запах крови. Она покрывает мой доспех, капает с булавы и латных перчаток.

Остановись.

Теперь гудение доносится с разных сторон, превращаясь в нестройный хор шепотков. Но как прекратить, если передо мной выстроились бойцы Хоруса?..

Слишком маленькие.

Слишком слабые.

Остановись.

Возникают более рослые создания в красном и черном. К изменникам пришли подкрепления! Положение на Терре ухудшается. Неприятель окружил нас. Сосредоточившись на угрозе, я проникаю взором через завесу гнева, подобную всполохам зарницы. Вижу бронемашины. Они мощнее танков, только что подбитых нами.

И выглядят привычнее.

И предатели намного крупнее тех, которых мы убиваем.

«Нет».

Те, с кем мы бьемся, слишком малы.

Остановись.

Отступники взяли нас в кольцо, но не нападают. Стоят неподвижно. Почему они не атакуют? Я в замешательстве.

Подумай. Присмотрись. Остановись.

Кровавый Крозиус замирает в воздухе.

Силуэты обретают резкие очертания. Проявляются детали, оттенки. Снова вижу красные пятна, но это не багрянец возмездия. Настоящий, несомненный, почти осязаемый красный цвет. Якорь реальности.

Броня.

Это доспехи. Красные доспехи, такие же, как у меня…

Нет. На моем наруче не краска, а кровь. Керамит под ней черен.

Что я такое?

Голос в ушах звучит яснее и громче. Его нельзя не услышать. Ему придется внять.

Ты — Хранитель. У тебя есть долг. Ты забыл о нем.

Остановись немедленно, ради Сангвиния…

— Хватит! — оглушительно реву я, отдавая приказ не только братьям, но и себе.

Мой взор проясняется. Краснота и чернота отступают, вновь превращаясь в рябь и проблески на краях поля зрения. Я не на Терре, а на Флегетоне.

И мои сабатоны утопают в крови верных солдат Империума. В моей хватке зажат какой-то смертный в мундире полковника. Раздробленные кости его руки сдвигаются у меня под пальцами. Офицер в состоянии шока, у него подгибаются ноги. Как только я выпускаю человека, он падает на колени. Вокруг нас стоят боевые братья 4-й роты. Они держались чуть поодаль, давая мне шанс самому покончить с развязанным нами бесчинством.

Отголоски моего вопля еще не смолкли. Рядом со мной неуверенно замерли воины Роты Смерти, прервавшие истребление Железных Гвардейцев.

— Братья! — взываю я. — Враг отступает!

В моих словах смешиваются правда и морок. Перед глазами у меня подрагивает мираж Императорского Дворца. Я знаю, что нахожусь на Флегетоне, но ощущаю себя на Терре. Выбираю фразы, верные для обеих реальностей Черной Ярости.

— Нельзя тратить время на простых слуг! Ангел нуждается в нас!

Мои братья по проклятию, еще держащие жертв, выпускают их. Мне удалось перенаправить неистовство воинов, но лишь потому, что резня давалась им слишком легко.

Посмотрев влево, я понимаю, куда мы должны отправиться.

— За мной! За Сангвинием!

Бросив клич, возглавляю товарищей в новом наступлении. Нас уже ждут три «Носорога» с открытыми люками, и я забираюсь в средний БТР, «Кровавое погребение». Рота Смерти следует за мной. Жаль, я не могу ехать во всех трех машинах сразу… Впрочем, облегчить братьям тяготы путешествия невозможно.

«Носороги» переделаны под нас. Выкрашены в цвета Роты Смерти, превращены в надежный транспорт для полезных безумцев. Адамантиевые фиксаторы опускаются нам на плечи, вынуждая неподвижно сидеть на скамьях. Обращаюсь к подопечным по воксу:

— Мы отправляемся в новое сражение, братья. Мы пронзим сердца предателей нашими клинками!

Я не лгу им. Мне не следует обманывать. Но проникают ли мои речи в истерзанное сознание родичей? Удается ли мне хоть немного успокоить их? Оказавшись в оковах, воины испытывают смятение и гнев. Находят ли они утешение в моих словах? Хочу надеяться, что да, пусть помощь и невелика.

Потерянные беснуются, рвутся из кандалов. Корпус «Носорога» вибрирует от их воя.

Стиснув кулаки, снова вцепляюсь в реальность. Удерживаю ее так же, как фиксаторы удерживают меня.

С грохотом захлопываются люки. Нас увозят с места устроенной нами резни.

Нужно закрепиться на позициях. Два десятка боевых братьев страдают от Красной Жажды, 237-й полк лишился всей бронетехники и половины пехоты. Возникновение кровавого столпа полностью изменило ситуацию. Следует выработать новую стратегию.

На равнине окапываться негде: от Профундиса до Коримбуса только голая земля. Раньше между ульями находилось несколько маленьких поселений, но они уже разрушены, поэтому мы возвращаемся туда, где Ученики осаждали мордианцев. На пологом возвышении остались импровизированные стены из танковых остовов, теперь укрепления пригодятся нам. Сержант Гамигин расширяет периметр охранения, выставив там караульных при поддержке «Хищников». Струями огня и цепными мечами 4-я рота сдерживает орду.

Гвардейцы, сохранившие достаточно палаток, обустроили для себя безыскусный полевой госпиталь. У наших братьев раны иного рода. Корбулон и Альбин по мере сил помогают им в одном из «Носорогов».

Рота Смерти не покидает отведенных ей транспортников. Наши передвижные клетки расположены на восточном краю базы. В случае атаки врага нас первыми спустят на него. Главная угроза лагерю будет использована для его защиты.

Я покинул БТР, так как до возобновления битвы должен уделить внимание одному делу. Но сначала захожу под навес к пострадавшим солдатам.

В медпункте воцаряется молчание. Вокруг базы непрерывно ревет толпа, поэтому полная тишина тут невозможна, однако в этой части госпиталя все замирает. Никто не говорит ни слова. Очень немногие бойцы оказались здесь по вине Роты Смерти — мы убили почти всех, на кого напали, — но каждый из раненых видел ту трагедию.

Мордианцы не тянутся за оружием, что многое говорит о выучке Железных Гвардейцев. Инстинкты определенно велят им защищаться от меня, даже без надежды на успех, но солдаты справляются с этим порывом и подчиняются приказу, требующему не провоцировать нас на повторную резню. Я уважаю тех, кто умеет сдерживаться. Знаю, как это тяжело.