Проба сил - Александра Лисина Страница 19

«Что-о?! Опять?!» – вызверился Лин, с нахрапом наступая на дурака, рискнувшего обозвать моего личного демона грязной скотиной.

– Э… э! Ты чего это?!

Лин со злости оскалился так, что мужика чуть удар не хватил. Он шарахнулся прочь, не заметив, что шейри уже и к прыжку приготовился. А потом самым натуральным образом взвизгнул, потому что Лин ловко цапнул его за воротник и, легко приподняв над мостовой, внушительно тряхнул.

– Убери его! Вон пошел, оборотень! Я тебя… я тебе… монстр!

Шейри угрожающе зарычал, но все-таки выплюнул пыльный ворот, весьма неизящно уронив багрового от злости мужика на землю, а потом взял, да и случайно наступил ему копытом на низ живота. Не так, чтобы раздавить, конечно, а лишь чтобы дать почувствовать, что называется, разницу. Чем вызвал сдавленный хрип, судорожный рывок книзу сильно вспотевших ладоней и откровенно панический взгляд. Ставший совсем умоляющим, когда возмущенный до глубины души демон нагнулся и одним щелчком челюстей перекусил толстую перевязь вояки, разом лишив вояку и оружия, и важного элемента гардероба.

– Г-господин…

О. Я уже – «господин»!

– Слушаю, – кивнула я, не делая попыток помешать шейри.

– Г-господин, уберите его!

Возле ворот начали собираться привлеченные шумом рейзеры, которые, похоже, кажинный божий день собирались у гильдийного дома, чтобы получить от Фаэса «добро» на очередной рейд.

– Г-господин… прошу… уб-берите это чудовище!

– Зачем?

– Что? – Дурак опасно посинел, когда при слове «чудовище» Лин издал утробный рык.

– Я говорю: зачем мне его убирать?

– Но он же… меня сейчас… он же сломает!

Я презрительно глянула на сползшие штаны.

– Не переживай: там нечему ломаться. Ни одной кости в твоих причиндалах нет.

Стражник выпучил глаза, а Лин злорадно оскалился и чуток надавил копытом.

– Господи-и-ин! – истошно взвыл усатый идиот, поняв, что его мужественность подверглась нешуточной угрозе. Попытался отпихнуть мускулистую ногу шейри, чтобы тяжелое копыто не расплющило ему самое дорогое, но не тут-то было – проще гору свернуть со своего места, чем моего оскорбленного друга. – Господин, не надо! Остановите его! Так же нельзя!

Я пожала плечами.

– Тебе, значит, оскорблять его можно, а ему ответить на вызов нельзя?

– Но я никого не оскорблял! – взвыл дурным голосом мужик.

– Ты неуважительно отнесся ко мне. Ты некрасиво отозвался о моем боевом друге. Ты смертельно его обидел, поэтому я не считаю себя вправе вмешиваться в ваши отношения. Линкхард, он – твой.

– СТОЙТЕ! НЕТ! НЕ НАДО! Вы же нарушили закон!

Я, только собравшись отвернуться, неохотно остановилась.

– Какой еще закон? Лин, дай ему вдохнуть.

– З-закон, – почти всхлипнул дурак, сумев наконец сделать нормальный вздох. – Здесь запрещено… коням… и с конями…

– Коням здесь запрещено только гадить, – сухо просветила я мужика, пользуясь недавно полученными сведениями. – Указ номер шестьдесят два от восемьсот первого года седьмой эпохи. Согласно ему на территории Главной площади Нора «запрещается пребывание недобросовестных хозяев, имеющих при себе кормленых, неухоженных и опрастывающихся животных размерами, превышающими указанные в „Законе о посещениях“, а также запрещается опорожнение ими в означенных местах, что наказывается штрафом в сумме от десяти золотых лир»… Ты считаешь моего боевого товарища тупой скотиной?

Мужик офонарел от такого вопроса. Но потом бросил испуганный взгляд на взъерошенного демона, которого «тупым» в таком состоянии рискнул бы назвать только слепой безумец с ярко выраженными суицидальными наклонностями, и судорожно сглотнул.

– Н-нет.

– Ты видишь, что он грязен, голоден и портит тут интерьер?

– А, это… н-нет, но…

– Ты считаешь меня недобросовестным хозяином?

Мужик затравленно заозирался, ища, что бы такое сказать, чтобы не прибили сразу, потом перевел взгляд на распахнувшиеся ворота гильдийного дома, откуда за ним с нескрываемым интересом наблюдали, никак не собираясь вмешиваться, около десятка рейзеров, включая ту приметную парочку, которую Лин намедни погонял по двору. Наконец увидел, как ко мне неторопливой трусцой подбежал крупный серый пес, охотно встав рядом и одарив его весьма многообещающим взглядом, а потом понуро опустил голову.

– Нет, господин.

– В таком случае я не понимаю сути претензии, – еще суше сказала я, демонстративно опустив руку на загривок собаки.

Стражник окончательно сник.

– Простите, господин, я не знал…

– Чего именно?

– Что вы – рейзер. У вас нет знака.

– А если бы был? – совсем холодно осведомилась я, но не услышала ответа и отвернулась. А потом неспешно направилась к воротам, оставляя побледневшего дурака наедине с ласково оскалившимся демоном.

– Оставь его, Лин, – сказала, уже стоя в воротах, чтобы мужик случайно не перепугался до мокрых штанов. – Он все осознал и раскаялся. И больше никогда не назовет тебя скотиной или чудовищем. А если он вдруг меня разочарует…

От моего взгляда мужик съежился.

– Ты будешь волен сделать с ним все, что захочешь, – закончила я и вместе с собакой Фаэса зашла во двор, уже слыша за спиной мерный цокот копыт по мостовой.

«Круто, – довольно шепнул шейри, нагнав меня уже внутри. – Я думал, он испачкает площадь вместо скота. И попадет под тот самый закон, в который пытался ткнуть носом нас».

«Такие люди понимают только язык силы. Помнишь Стевана? Считай, что мы всего лишь упредили ситуацию».

«Не боишься, что нажалуется и тебе придется оправдываться на королевском суде?»

«Нет, – хмыкнула я, краем глаза подметив одинаковые усмешки на лицах рейзеров. – Если что не так, у меня тут порядка десяти свидетелей наберется. Которые охотно подтвердят, что я не сделала ничего плохого. А то, что ты немного пошалил… ну, так ничего ему не сломал. А за испуг с меня взять нечего. К тому же оскорбление рейзера в Фарлионе – это дело тухлое. А он пытался, и все это подтвердят. Так что пусть только попробует возбухнуть – Фаэс его самолично удавит в первом же темном углу, потому что с этого утра я принадлежу гильдии. И оскорбление, брошенное мне – это уже оскорбление гильдии. Смекаешь?»

Демон удовлетворенно хрюкнул.

«Молодец, – тихонько шепнули Тени из глубины. – Теперь у тебя среди рейзеров есть если не друзья, то, по крайней мере, не враги».

«А это уже – большое дело», – заключила я, уверенно заходя в дом.