Контрразведчик Ивана Грозного - Эдгар Крейс Страница 19

– Сидни, когда наконец вы устроите привал? Я уже сильно устала и непременно хочу отдохнуть! – надменным тоном крикнула графиня наместнику, ехавшему впереди колоны охотников.

Сэр Сидни лишь оглянулся на графиню, но ничего не ответил, а спустя некоторое время отдал распоряжение своему управляющему. Тот, не мешкая, стал приглядывать удобное для отдыха место. Вскоре оно нашлось, и группа расположилась на небольшой полянке, недалеко от тропинки. Расстелили на земле толстые персидские ковры. Загонщики развели костер. Достали съестные припасы и устроили импровизированный обеденный стол.

– Хочу горячего заячьего бульона! – капризно надув губы, произнесла графиня и кинула к ногам управляющего небольшую тушку зайца. – Только я одна среди всех вас сегодня с добычей! А еще охотники называетесь! Но подстрелить в лесу дичь только я одна из вас всех и смогла!

Управляющий приказал загонщикам, и уже через четверть часа на костре варился заячий бульон, наполняя лес ароматными запахами. Сидни, полулежа на ковре, рассуждал об особенностях охоты на медведя, в которой он, по его утверждению, неоднократно принимал участие. Вскоре нудные рассуждения наместника графине надоели, и она, объявив, что скоро вернется, отошла в сторону и скрылась за ближайшими деревьями. Мужчины деликатно отвернулись, сделали вид, что их это совершенно не касается, и продолжили свои неторопливые охотничьи байки.

Неожиданно послышался медвежий рев, и тут же из-за деревьев с криками о помощи выскочила графиня, а за ней на четырех лапах, переваливаясь с боку на бок, семенил здоровенный медведь. Несмотря на всю свою внешнюю неловкость, тот передвигался достаточно резво и быстро нагонял беглянку. Графиня споткнулась о корягу и растянулась на земле во весь рост. Медведь был уже всего в каких-то десяти шагах от цели. Он резко остановился, встал на задние ланы. Покосился на сжавшуюся в комок графиню, подняв голову к небу, и оглушительно зарычал. Затем стал медленно приближаться к ней. Присел на задние лапы, сгруппировался. Теперь было понятно. Еще мгновение, и он прыгнет, чтобы всей своей массой обрушиться на несчастную женщину. Охотники как завороженные глядели на развернувшееся у них на глазах действо и ничего не успевали предпринять. Арбалеты у всех были разряжены и лежали в стороне, а пока их возьмешь да зарядишь, медведь успеет разорвать графиню на части не один раз. Сидни, закусив губу до крови, смотрел на тонкую фигуру лежащей на земле женщины и чуть ли не плакал. Он порывался встать и тут же опять садился на место. Все, что он мог, – это только заламывать руки от беспомощности. Его любимая борзая, с которой наместник всегда выезжал на охоту, находилась возле своего хозяина и в бой с косолапым вступать не торопилась. Она лишь изредка негромко лаяла в его сторону, но медведь даже не обращал на нее совершенно никакого внимания.

Когда Николай услышал рев медведя со стороны леса, где за деревьями скрылась графиня, он сразу почувствовал неладное и вскочил на ноги. Как-только медведь вслед за графиней выскочил на поляну, он одной рукой схватил из костра горящую головешку, а второй вырвал из земли заостренную рогатину, на которой держалась перекладина с кипящим котлом. Тот перевернулся и упал в костер, заливая его заячьим бульоном, а Николай уже летел навстречу медведю с горящим поленом в одной руке и рогатиной в другой. Зверь, увидев бегущего на него человека, так и остался в положении изготовки к прыжку. Он недовольно оскалил пасть и угрожающе зарычал. Николай был уже в нескольких шагах от него, когда медведь выпрямился во весь рост и тоже пошел на него. Зверь оказался высок и могуч. Медведь чувствовал в себе силу, и он был хозяином леса. Николай же был на голову ниже его, и поэтому хищник посчитал его достаточно легкой добычей. Медведь раздраженно махнул лапой, но промахнулся. Николай ушел от опасного удара в сторону и ткнул горящим поленом в открытую пасть. Пламя опалило медведю морду, что еще больше разозлило зверя. Он взвыл от боли и кинулся всем телом вперед на противника, но Николай успел выставить перед собой заостренную рогатину. Крепко держа двумя руками импровизированное оружие, он упер другой конец о свою грудь. Вовремя. Почти что в полтонны весом чудище само себя насадило на острие рогатины. Николая же под действием веса царя леса сбило с ног, и он оказался прижатым его тушей к земле, но благодарил Бога, что предусмотрительно надел перед охотой кольчугу славного московского кузнеца. Она сберегла его от неминуемой гибели. Рогатина соскользнула с кольчуги и воткнулась в землю, а когти хищника скребли по ней, но так и не смогли пробить ее насквозь. Николай с трудом удерживал одну из лап медведя, а второй рукой в это время изловчился и достал из ножен боевой нож. Недолго думая, он всадил его прямо хищнику в сердце. Медведь в последний раз дернулся, издал слабый затухающий рык и замолк. Теперь мертвый царь леса всей своей массой прижимал Николая к земле.

Только через несколько минут к схватившимся в смертельной схватке человеку и хищнику подошли охотники. Они ходили кругами, охали, ахали, цокали от удивления, но ничего не предпринимали. Они еще до сих пор опасались мертвого хищника.

– Вы бы медведя с меня хотя бы стащили! – выдохнул Николай.

– Живой! Смотрите, московит-то живой! – радостно закричал Сидни и тут же принялся энергично командовать своими людьми.

Не прошло и четверти часа, как им все-таки удалось стащить с Николая тяжеленную тушу медведя. Николай пошатываясь встал на ноги, болела грудь, а Сидни посчитал своим долгом еще толкнуть речь в честь победителя в смертельной схватке с царем леса. Слава богу, ему хватило ума не затягивать ее. Потом долго проверяли наличие и целостность костей героя, но когда убедились, что вроде бы все обошлось, то закатили пир. Снова торжественные речи и море вина. Хотя, море не море, но бочонок доброго вина Сидни с собой прихватил. Охотники уже давно позабыли про перевернутый котелок с потрошками зайца. Теперь все только и делали, что произносили здравицы в честь победы Николая да пили. Графиня же даже не соизволила поблагодарить его за свое спасение. Она сидела в стороне и тоскливо смотрела на сиротливо лежащий в потухшем костре котелок. О ее добыче никто и не заикнулся. То ли от обиды за испорченный бульон, то ли еще по какой-то причине, но она злобно смотрела на победителя, с серебряным кубком в руке стоящего в окружении охотников. Николай как раз в это время обернулся. Острый, колющий взгляд графини чуть ли не прожигал его насквозь, но герой только улыбнулся. Ему сейчас было просто хорошо, и его нисколько не волновали переживания графини. Он их просто не видел. Если бы не тень от деревьев, то он бы заметил, как глаза женщины горели от злобы.

Николай же беспечно отвернулся, принимая очередное поздравление, хотя сам иной раз сжимал зубы от тупой боли в грудной клетке. Все-таки медведь напоследок успел помять и грудь, и левую руку. Пришлось ее туго перевязать белой тряпкой, смоченной в крепком хлебном вине. Но с каждым выпитым бокалом боль становилась все глуше и глуше.

Тушу медведя загонщики уже успели разделать и теперь заново разводили костер, чтобы зажарить на вертеле приличный кусок мяса. Охотники сидели недалеко от костра и предвкушали будущую трапезу. Они с нетерпением поглядывали на прислугу, которая нанизывала мясо на свежевыструганный шампур.