Черная Шаль. Книга 2 - Алексей Резник Страница 19

Сам он происходил из древнего рода Настоящих Стрэнгов, чьё появление на свет строго, и даже свято регламентировалось физиологическими законами и историческими традициями мира Алялватаска. На одного рожденного Великого Унгарда приходилось рождение одного Стрэнга. Два этих события являлись неразрывным целым и целостность эта, прежде всего, выражалась в синхронности момента рождения, хотя и места рождения разделялись тысячами миль и десятком климатических поясов. Мир Алялватаска так же, как и земной, имел сферическую форму, специально, казалось, для того, чтобы маленькие Верховные Унгарды и крохотные Стрэнги, росли и развивались в противоположных точках сферы.

Как только родовая пещера Клана оглашалась обиженным ревом новорожденного Верховного Унгарда – где-то бесконечно далеко среди густых и влажных тропических лесов, в ароматном мраке глубокого извилистого дупла дерева-великана под названием дабелла-руст раскрывалась крохотная серебристая раковинка, и оттуда выпархивала изящная ярко-бирюзовая бабочка – младенец-стрэнг. Через пять лет они встречались, и ребенок-унгард впервые узнавал, что через много-много лет его ждет Бессмертие. Стрэнг, однако, неизменно держался в отдалении от плеч Хозяина, дабы не внушать ему печальных мыслей о долженствующем когда-то наступить бессмертии. Стрэнги росли вместе с Верховными Унгардами, и когда, рано или поздно, приходил срок, вокруг сухощавых согбенных под тяжестью прожитых лет плечей Унгарда ласково и бережно обвивался Стрэнг.

Их хоронили вместе на центральной ритуальной площади, окруженной родовыми пещерами Верховных Унгардов – площади Воскресения. Ровно через год со дня захоронения наступал великий праздник как для самого покойника, так и для его родственников – Стрэнг становился единым целым со своим Хозяином. На глазах восхищенных и умиленных родственников, собравшихся вокруг могилы, происходило чудо. Оно рождалось в полночь ровно через год после того, как в родовую пещеру, освещенную мягким светом вечерних светильников неслышно влетал стрэнг и навеки обнимал за плечи своего унгарда, уже поджидавшего его на специальном ложе.

В течение года Стрэнг согревал Верховного Унгарда в холоде могилы, готовился к тому счастливому моменту, когда они должны были ее вместе покинуть. Могила, по сути, являлась для них колыбелью, где они баюкались перед тем, как обрести бессмертие. Оно обреталось в необычайно красивой форме и в сочетании с непостижимостью своего содержания неизменно повергало зрителей в состояние благоговейного трепета.

Сверкающий при свете многочисленных ярких факелов, а также – под лучами ночного спутника, кристаллический песок неслышно вздыбливался над местом захоронения, некоторое время держался таким образом в неустойчивом равновесие, а затем затаившие дыхание зрители вздрагивали, как один – песок взрывался многометровым фонтаном и из могилы навстречу ночному небу и лучам огромного изумрудно полыхавшего спутника, вылетал прекрасный и могучий большекрылый Стрэнг – вечный и преданный хранитель души Верховного Унгарда. Плавно и величественно, покрытый сверкающими радужными узорами, исполненными глубокого жизнеутверждающего смысла, поднимался Стрэнг примерно на стометровую высоту и бесследно исчезал там среди трепетного изумрудного сияния спутника, щедро лившегося с неба.

На месте своего таинственного исчезновения он оставлял на какое-то время радужное пятно неправильной формы, вызывая у наблюдавших за последним полетом Стрэнга Верховных Унгардов чувство острой, но светлой печали. В выпуклых выразительных глазах их, где никогда не появлялась жалость, дрожали непрошеные невольные слезы и, не отрываясь, смотрели жуткие клыкастые чудовища – Верховные Унгарды на бледнеющий в черно-зеленом небе радужный след Стрэнга, слившегося с душой Хозяина. Они оба становились канувшими в бессмертие, за черту которого не дано было проникнуть ни одной живой душе даже при помощи силы воображения.

Лишь совсем старые и мудрые Стрэнги, кому до того, как навсегда лечь на плечи хозяина, оставалось летать считанные дни, во внезапных предбессмертных вспышках внутреннего озарения видели те места, куда уносили их собратья души Верховных Унгардов. И места те единодушно назывались среди умирающих Стрэнгов Нетленными Лесами…