Правило правой руки (сборник) - Сергей Булыга Страница 19

И не убил, а так сбежал. Генерал, когда узнал об этом, очень сильно гневался, хотел поставить к сосне, но после всё-таки смягчился и сказал: это молодость, с годами поумнеешь. Ну, может, он и прав, подумал Колян, не сбавляя шага, может, и в самом деле надо было доктора убить, кто знает.

А вот сейчас как бы его самого не убили, подумал Колян, подходя к своей поляне. Было светло, Луна светила очень ярко. Колян затаился в кустах и долго вслушивался, всматривался, внюхивался… Но так ничего не вынюхал и вышел на свет, прошёл мимо грядок с дурью, пригнувшись, конечно, шнырнул к крыльцу, потянул за ручку люка – и люк сразу легко открылся. Вот Милка, сердито подумал Колян, не закрылась, дура, как всегда, а если вдруг санитары? А даже просто собаки? Ну да может это даже хорошо, подумал Колян, спускаясь в землянку, ей же сейчас с тяжестями лучше не возиться, не закрыла – ну и не закрыла, не беда. И не беда, подумал Колян дальше, если она и в светлице потолочное окно сверху щитом не заложила, щит же такой тяжеленный, что и не брюхатый, с ним возившись, может надорваться, а она брюхатая, ей нужно беречься, это первей всего. Колян осторожно тронул дверь, она беззвучно открылась, и Колян вошёл в светлицу. Там и в самом деле потолочное окно было не задвинуто, в него светила Луна и в лунном свете была видна Милка, которая лежала на лежанке, завернувшись в шкуры, и спала. Колян крадучись подступил к столу и поставил на него коробку с туфлями. Вот будет радости, подумал Колян, когда Милка проснётся.

И вдруг услышал Милкин голос:

– А что там? Что принёс?

– О! – сказал Колян, поворачиваясь к Милке. – Так ты не спишь?

– Уснёшь тут! – ответила Милка. – Тут же собаки приходили, целой стаей, и все такие здоровенные! Вы же набросали там, возле стола, всяких объедков, ну, и они там устроили. Я чуть отбилась. – И тут же опять спросила: – А что там у тебя?

– Так, – нарочито безразличным голосом ответил Колян. – Херимурда одна. Взял ради баловства.

Милка почуяла подвох, приподнялась на лежанке, ещё раз посмотрела на коробку, соскочила на пол, кинулась к столу, открыла крышку…

И тихо, утробно заурчала! После, очень осторожно, взяла одну туфельку в руки и начала её рассматривать. Колян смотрел на Милку, улыбался. Милка, не сводя глаз с туфельки, спросила:

– Кому это?

– Тебе.

Милка посмотрела на Коляна, улыбнулась и ещё спросила:

– Где взял?

– Генерал дал.

Милка смотрела на Коляна и уже ничего не спрашивала. Только руки у неё стали дрожать, а вместе с ними дрожала и туфелька.

– Ты чего?! – сказал Колян. – Дал! Разве это плохо?

– Где вы такое смогли взять? – сказала Милка. – Убили кого, или что?

– Кончай дурное говорить! – строго сказал Колян. – Скажи ещё, что это с расстрельного туфли.

– А с кого? – спросила Милка.

– Я не знаю! – ответил Колян. – И вдруг очень сердито продолжил: – А харчи от робертов, это за что? Чего ты про это ничего не спросила? А мутантеров нажарить, это как?!

– Ты на меня не ори! – грозным голосом сказала Милка, убирая туфельку обратно в коробку. – У тебя спрашивают, ты отвечай, – продолжила она, уже опять глядя Коляну прямо в глаза. – Ну! Откуда это у него?

– Из-за стола, – сказал Колян. – За сундуком лежали. Сверху радио, они под радио.

– А радио при чём? – спросила Милка.

– Мы его слушали, – сказал Колян.

– И что услышали?

– Да ничего пока. Но скоро услышим. Команда будет нам по радио. Резать всех санитаров, крушить робертов, сбивать вертихвосты, жечь деревни.

– Сумасшедшие, – сказала Милка. И тут же спросила: – А города чего? Что с городами делать будете?

– Про города приказа пока не было, – сердито ответил Колян. – Сперва надо с деревнями разобраться.

– Ну, сумасшедшие! – опять сказал Милка. – Сумасшедшие! – И опять повернулась к коробке, достала туфельку, подняла одну ногу, поставила её на край лежанки и приставила к ней туфельку. Нога и туфелька были примерно одинаковые по длине.

– А у него глаз набитый, – сказала Милка, наверное, про Генерала. Потом опять спросила, теперь уже точно про него: – За что он нам их отвалил?

– За робертов, – сказал Колян. – За быстроту и натиск, как он говорит. Ну, и ещё: тебе, сказал, Колян, жму руку, а Милке передай вот это. Очень довольный он был. Ну, и я тогда сказал ему ещё вот это: что зимой нам надо будет…

– Ну, и дурак! – строго сказала Милка. – Зачем раньше времени болтать?

И, так как она была босая, сразу стала мерить туфельку, вертеть носком, посверкивать глазами, облизывать губы. Потом взяла со стола вторую туфельку, надела и её, встала на носки, потом на каблуки и улыбнулась. Милка была тогда простоволосая, в старой длинной коляновой рубахе и в генеральшиных туфельках. Какая же она красавица, с радостью подумал Колян, а вслух сказал иначе:

– На хрена они тебе? Где ты будешь в них ходить?

– Везде! – сказала Милка, сердито сверкая глазами.

И опять стала смотреть на туфельки. Коляна взяла злость, и он сказал:

– Дура! Нас, может, уже завтра прикончат, а тебе эта хрень на уме. Хотя, меня – так ещё неизвестно, а тебе точно будет хрюк.

– Почему мне одной? – спросила Милка, продолжая рассматривать туфельки. – А ты чё? Сбежишь?

– Да нет, – сказал Колян. – Я не сбегу. Меня они просто не найдут. Не смогут найти, вот что! А тебя, как тетерю, цоп – и в суп!

Милка перестала смотреть на туфельки, подняла глаза, посмотрела на Коляна и медленно, по-городскому, со значением, сказала:

– Так, так! А ну давай подробнее! Мне интересно стало!

– Да чего подробнее, – сказал Колян. – Меченые мы все, вот что. В каждом из нас сидит сдатчик. Сдатчик это такая машинка, вроде радио, и он, сволочь, все про нас передаёт: и где мы прячемся, и чего хотим, и чего один другому говорим. Ты представляешь? Он отсюда всё передаёт, а они там, у себя, на блокпосту, всё слушают. Им про нас всё известно. Про каждого! И как им только кто-то из нас надоест, или просто чья-то очередь подходит, они сразу вжик-вжик сигнал, присылают робертов…

– А мы их грибами! – закончила Милка и, наклонившись, стала снимать туфли.

– Ха, грибами! – повторил Колян. – Да знали они всё и про твои грибы, только я один не знал. Просто не нужны им были эти роберты, вот они и послали их к нам на ликвидацию. А станем мы им не нужны, они сами за нами придут.

Милка поставила туфли в коробку, помолчала и сказала:

– Туфельки ты деловые принёс. А вот сам ты как больной вернулся. Что вы там сегодня пили? Или курили что?

– Дура! – сердито воскликнул Колян. – Ей дело говоришь, а она зубы скалит.