Моргенштерн - Михаил Харитонов Страница 19

— Лучше посмотри вот на это, — Антор показал на коллекцию золотой посуды. — Видишь эти кубки? Это с Тиамута. Всех жителей этого острова убили химеры. Больше такие кубки делать некому, никто не знает секрета филиграни по золоту…

— Придуманное людьми можно придумать заново, — не согласился Турн, — а придуманное природой уже не восстановимо…

— Олле, друзья! — весёлый голос заполнил галерею. — Я вижу, вы не теряете времени!

Антор машинально ответил «олле’ла», и только после этого сообразил, что перед ним незнакомец.

Турн, однако, обрадовался.

— Олле’ла, друг! Познакомьтесь, это домин Антор, я тебе про него рассказывал… Антор, это Сервин, друг дома Сеназы и мой друг.

Антор чуть повёл бровью, не услышав перед именем приставки «дом».

— Да, вы совершенно правы, любезнейший домин Антор, — от нового человека, видимо, не укрылась реакция Антора, — я, увы, простолюдин. Всё, что у меня есть — это моё имя, которое дала мне матушка. Папаша даже не смог расплатиться за меня, и предпочёл скрыться в неизвестном направлении… Зато теперь, — в голосе Сервина послышалась гордость — я стою несколько больше, чем та скромная сумма, на которую сговорились мои родители. Да, несколько больше!

— У него денег длиннокрылы не клюют, — шепнул Турн Антору.

Антор уже и сам вспомнил, кто это такой. Сервин с Диких Островов вот уже три года был предметом многочисленных слухов и сплетен. Выходец с края света, сын неизвестного отца и давно умершей матери, он достиг невероятного успеха благодаря смелости, деловой хватке и везению. Последняя его идея — поиск залежей меди на островах Дальнего Юга — оказалась чрезвычайно удачной: медь была найдена, а Сервин в очередной раз округлил своё состояние.

При этом Сервин не был домином и не собирался им становиться. Сплетники рассказывали, что Великий домин Рей, Отец Мира, предлагал Сервину титул и землю в ответственность, но тот отказался, заявив: «Я не могу быть привязанным к одному месту. Моя земля везде, у меня всюду свои интересы. Вы — домин Рей, а я — дом морей и океанов, будем же отныне любить друг друга.» К чести Отца Мира, тот не оскорбился, а ехидно спросил новоявленного «дома океанов», почему он так плохо содержит свой мир, и особенно его сердце — Великий остров Рей. Сервин, не изменившись в лице, выписал доверенную бумагу на какую-то невероятную сумму и вручил её дому Рею. Тот принял её со словами «конечно, это немного, но хороший хозяин и немногому находит применение»… Об этой забавной перепалке немало судачили.

Антор вгляделся в лицо незнакомца. Странно, но знаменитый предприниматель внешне производил самое заурядное впечатление. Сервин был низковат и широкоплеч. Грубое, немного приплюснутое лицо с неестественно длинным носом. Щёки и подбородок испещрён чёрными точками: похоже, он не брился уже месяца два или три. Одет он был богато, но не броско, скорее добротно. Говорил он быстро, но не вполне чисто. К тому же при разговоре он слишком широко открывал рот и по-крестьянски показывал зубы.

— Давайте пройдём в конец галереи, — хлопотал Сервин, — я только что оттуда. Дом Сеназа припрятал там кое-что любопытное. Что говорить! — я был поражён, совершенно поражён, увидев это. К сожалению, почтенный дом Сеназа не хочет мне это продать — и я его понимаю! Да, я его понимаю! Поторопимся же, друзья…

Пришлось покориться. Домины еле поспевали за энергичным провожатым. Они стремительно прошли мимо янтарной арки, за которой скрывалась коллекция драгоценностей, миновали застеклённый сад с диковинными растениями, чуть не заплутали в каких-то поворотах, и, наконец, добрались почти до самого конца. Там располагалось сердце галереи — залы с картинами.

— Вот здесь! Зайдите за поворот, и вы увидите! — торжественно сказал Сервин. — Не буду входить, оставлю вас одних. Потрясающее впечатление, да!

Дом Антор скептически хмыкнул, миновал поворот — и остолбенел.

На стене небольшого квадратного зала висела всего одна картина.

Громадное полотно изображало Полночь Арбинады.

Это было семь дюжианд лет назад, когда драконы нашли и разорили последний мирный остров, Рей, и на всей Арбинаде не осталось места для человеческой жизни. И люди погибли бы, если бы не Семеро Великих, поклявшихся освободить мир от чудовищ. В этот день древняя история кончилась, и началась эпоха, названная позднейшими историками Серединой Времён.

Художник осмелился взяться за самое сложное — изобразить Клятву Доминов.

На опалённой огнём равнине, среди обрушившихся стен и горящих развалин, стояли Великие. Пять мужчин и две женщины. Рей Драконоубийца, основатель Сословия Доминов, в железных доспехах без шлема, с развевающимся длинными волосами. На изуродованном шрамами лице застыла горечь и ненависть: отец и братья его были пленены человекоядным драконом и сожраны в пещере-ловушке, один за другим… Арх Справедливый, составитель Кодекса Доминов — светловолосый юноша с открытым и честным лицом. Было видно, что меч он держит с трудом — в детстве его руки были искалечены химерой… Аристокл Широкий — мудрец, познавший природу богов — не держал меч, а тяжело опирался на него: к тому времени он был уже глубоким старцем, претерпевшим гонения суеверов-идолопоклонников… Зато Керк Каменный, с мрачным лицом и тяжёлым взглядом исподлобья, держал тяжёлую стальную полосу как пушинку: его огромные руки кузнеца привыкли к молоту. Он прославился тем, что открыл способ выплавки железа из руды, а не из болотных осадков… Метт Золотой Кошель — коренастый, крепкий, с большим животом — неловко стискивал кончик рукояти. Он не владел воинскими искусствами, зато умел приумножать богатства. Изобретённая им схема страхования земель стала основой экономического устройства Сословия.

Рядом стояли женщины. Гекта Безобразная, знаменитая лучница, гроза химер — её художник изобразил не уродливой, а просто мужеподобной: в лёгком шлеме, с саблей у пояса и огромным роговым луком за спиной. И Мана Родоначальница, золотоволосая красавица: она родила детей всем основателям Союза, кроме старика Аристокла. Согласно легенде, материнский выкуп она брала не деньгами, а головами чудовищ… Её маленький меч лежал у ног: красивая, но ненужная игрушка той, чьё оружие — бёдра.

Каждый из Семерых был изображён по-своему, но вся группа составляла неразложимое на части единство. Необычайное искусство художника соединило вместе идеи тождества и различия — как в знаменитом изречении Аристокла: «всякое множество тем или иным образом причастно единому».

Впечатлительный Антор очнулся от восторженного созерцания, когда над ухом раздалось:

— Насмотрелись? Потрясающе, правда? Последняя работа старика Дворкина с Зелёного Острова. Она ему обошлась в десять лет трудов, несколько вёдер красок и кучу нервов. Но помяните моё слово — старик заработал себе местечко в истории искусств, и не последнее… Да, не последнее!

Молодой домин вздохнул: похоже, новый знакомец был и в самом деле не слишком хорошо воспитан. И тут же не без неловкости вспомнил, откуда тот родом: Дикие Острова — это тебе всё-таки не Гонгур.