Избранный - Максим Замшев Страница 19

Он растерянно смотрел на Геваро и Антуана, не вполне понимая, что от него сейчас требуется. Они вернулись как ни в чем ни бывало, разместились за столом в другом углу верхнего зала и явно ожидали, когда к нем подойдет смятенный служитель культового общепита.

– Ничто не должно помешать нам поужинать, Антуан! Все надо доводить до конца, – произнеся это, Геваро рассерженно постучал вилкой по краю пустой тарелки. До официанта наконец дошло, он подошел к посетителем и заново принял заказ.

Традиционный французский луковый суп Геваро ел не спеша, с аристократической повадкой, стараясь не производить ни малейшего шума. Трудно было представить, что в этого человека только что стреляли. Антуан старался не отставать от старшего товарища и тоже проявлял самообладание, хотя давалось ему это с немалым трудом. После того как с супом было покончено, Антуан не удержался:

– Похоже, нас только что чуть не прикончили? – Юноша попробовал произнести это как можно небрежнее. Видно, такую фразу он уже где-то слышал или читал.

Геваро рассмеялся:

– Ну ведь не прикончили!

– О чем вы? – Антуан возвысил голос. – Вы только что спасли мне жизнь! Спасибо!

– Благодарности потом, когда будет за что. Сейчас не тот случай. Если бы нас хотели застрелить, то застрелили бы. Думаешь, я зачем по Парижу гулять с тобой решил? Еще когда мы ехали на улицу Булар в гости к покойнику, я хвост за нами засек. Вот и решил проверить, кому это мы так интересны.

– Но нас могли убить! Как же так можно? – Антуан вдруг представил, как плакала бы его бедная мама, братья на его похоронах.

– Так не убивают. Поверь мне. Нас хотели только попугать. Стреляли поверх голов. Но, впрочем, хватит об этом. До конца ужина больше о деле ни слова. На правах старшего я должен заботиться о твоем здоровье. А нет ничего более вредного, чем отрицательные эмоции за едой. Избегай их по возможности. Мой тебе совет. Вот как раз наши антрекоты несут…

Когда ужин завершился, Антуан услышал:

– Эх! Не надо было мне тебя в это впутывать. Но теперь пути назад нет. Они тебя все равно в покое не оставят. Засветился ты!

– Кто они?

– Если бы я знал… Очень мне хочется получить ответ на этот вопрос. Ты, кстати, не сердишься, что я тебя в управлении за нос водил, в базу залезал, якобы информацию о Леруа добывал? По части Леруа, как ты понимаешь, у меня в голове и без базы все по полочкам разложено. И вот что я тебе скажу. Я буду не Геваро, если в этой историю не участвует какая-то могущественная сила, а может быть, и не одна. Но что это за сила?

– У вас уже есть версия?

Геваро опять разразился смехом.

– Какой ты любопытный! Давай-ка выбираться отсюда. Заодно посмотрим на того, кто нас теперь пасет.

– Они что же, не успокоились?

– Выходит, что нет, – Геваро взглянул на Сантини строго, так, будто ему смертельно надоели его глупые вопросы.

Они спустились по лестнице, миновали нижний зал и вышли на улицу. Через минуту из-за одного из столов поднялся высокий парень в джинсовом костюме, бросил на стол мелочь, сделав знак официанту, что это расчет за кофе.

Геваро и Антуан с бульвара Распай свернули на узкую улицу Вавин.

– Мы с тобой сегодня знаменитости. Ни на секунду с нас глаз не спускают, – негромко сказал Геваро, уловив боковым зрением незнакомца в джинсе. – Ты где живешь?

– На бульваре Севастополь.

– Хм. Веселое местечко. Ладно. Дойдем потихонечку.

– Может, на метро?

На это раз Геваро не удостоил Антуана ответом.

Улица Вавин упиралась в решетку Люксембургского сада, совсем уже спрятавшегося в синюю густую темноту.

– Жорж Леруа! Нотариус из Авиньона. Биография чистейшая. Вся жизнь на виду. Честно служил. Гулял. Бражничал. Радовался жизни. Скопил деньжат немного и под старость переехал в Париж. И вот здесь начал чудить. Ты думаешь, такое возможно?

– Выходит, возможно, если так произошло. Но вы же сами говорили, что в его жизни есть какая-то тайна.

– Это только версия. Она имеет право на существование исключительно потому, что ничем другим невозможно объяснить всю эту череду нелепиц. Пожар в квартире Махно… Старика этого сгоревшего… Поведение самого Леруа и его затворничество на улице Булар. Он, кстати, очень умело устроился. Труднее всего найти того, кто на самом виду. Вот он и жил себе преспокойненько почти в центре города. Скрывался от кого-то или понимал, что, кроме меня, искать его некому. Ты, наверно, спросишь, почему я, опытный полицейский, не отыскал его за эти годы? Мне не он был нужен. Мне его жизнь была нужна. Настоящая жизнь! В ней все концы спрятаны. А он если уж тогда не хотел со мной сотрудничать, то, найди я его, думаешь, заговорил бы? Уж точно нет! Еще глубже бы на дно залег и тогда пиши пропало.

– Неужели ни одной зацепки вы за все время не обнаружили?

– Всего одна зацепка. И ты о ней знаешь. Это карточка банка «Клеман и сыновья». Но и с ней пока никакой ясности. А события, как ты видишь, развиваются, и мы должны за ними успевать. А у нас сплошные вопросы без ответов.

– Что же делать?

– Первым делом нам надо понять, зачем кто-то стащил у Леруа третий том писем Рахманинова. Отправляйся-ка завтра в тургеневскую библиотеку и попробуй там узнать об этом издании поподробнее.

– А разве есть такая библиотека? Никогда про такую не слышал.

– Есть. Передай заведующей привет от меня. Я в свое время помог им в одном деле.

– В каком?

– Кража у них произошла. Так, по мелочи кое-что вытащили. Я ворюгу этого поймал. Они должны помнить.

– А что мне доложить комиссару Легрену?

– Доложи, что для выполнения его задания тебе необходимо съездить в Авиньон, на родину Леруа.

– А если он действительно пошлет меня в Авиньон?

– Так нам только того и надо!

Антуан так и не понял, как ему строить свои отношения с комиссаром Легреном, но спросить боялся.

– Если возникнут сложности, сразу звони мне. А в Авиньон ты должен попасть непременно!