Темные ветры империи - Сергей Куприянов Страница 19

Он с детства был самым маленьким. И худым. И кривобоким. Да еще с огромной головой котлом. То есть не красавец. Что он понял слишком рано. К сожалению, много раньше, чем осознал, что не глупее остальных. А то и поумнее. Потому, наверное, что больше книжки читал, в то время как другие ребята в расшибон и заставу играли. Многие выросли силачами и писаными красавцами, только где они сейчас? Им мать родна земля сыра. А вот он жив. И процветает, если не считать некоторых отдельных мелочей, с которыми давно почти смирился. А в последнее время он вообще при Сане, его книгами заведует и еще кое-чем.

Появление в городе человека с Большой земли привело его в трепет, который, если верить писаному слову, называют священным. Он должен был с пришлым обязательно поговорить. Просто невероятно как обязательно! Поэтому, когда узнал, что Саня решил пришельца — уже знал, что зовут его Попов, — отправить отсюда, пришел в невероятное возбуждение и почти впал в отчаяние, поскольку знал характер своего бывшего ученика. Нрав у того упрямый. Если что уже решил — палкой надо перешибать. Палкой и без жалости.

Правда, теперь, с годами, став императором, кстати, с его, Профа, подачи, Саня научился понемногу прислушиваться к людям. А как иначе? На его посту без хорошего слуха никак нельзя, пропадешь. И люди вместе с тобой. Прямо в пучину вместе с вожаком и того, вниз головой и кверху пятками. И упокойный помин на твоем названии. Был, дескать, такой, да не стало боле. Овин лишь его стоит. Сгоревший. Сколько такого-то видывали? Не счесть. Хотя в «Ежедневнике» все про то записано его собственной рукой. Как положено.

Особенно он возбудился, когда понял, что с Саней переговорить до того, как он чужого отсюда наладит, не удастся. То злодей Бор этот черноголовый заявился, то с Поповым заперся. Как оказалось, Илья, пьяный до изумления, буйствует на стене и толку от него никакого. Матвей тоже куда-то пропал, поди парней своих гоняет. И кадет, что в этот день был при государе, отказался, мотая башкой, донести до императора просьбу уродца. И тогда Проф, презрев все приличия, сунулся под дверь представительской, потея и подрагивая от нетерпения; нужно было найти способ переубедить Саню, вот только соваться к нему на глазах у чужого было чревато. Император в общественных делах спуску не давал никому, потому что положение обязывает. Если обыденно с ним, в общем, без большого труда можно было договориться, то на людях император просто зверел. И не понять — картинно, то есть с наигрышем, или в самом деле чувства захлестывали. Многим сильно доставалось.

Когда кадет ошпаренным зайцем выскочил из двери, Проф решился и просунул голову, тихонько позвав Саню, сотворив для этого самую умильную гримасу из всех, что умел. А потом, стараясь не замечать неудовольствия императора, быстрым шепотом — чтобы не перебил — начал говорить.

— Саня, мне обязательно нужно поговорить с чужаком. Это очень важно. Я уверен, он знает такое, что нам обязательно пригодится. Мы это самым подробным образом запишем в «Ежедневник». Ты сам знаешь, как нам это нужно. Это самый настоящий шанс устроить контакт с Большой землей. Ты только представь, какие это перспективы! Мы можем одним махом решить половину наших проблем. Не прогоняй его сейчас. Дай мне хотя бы два часа. Я все разузнаю, обещаю, что ты не пожалеешь. В конце концов, я прошу тебя. Это всем нам пойдет на пользу.

— Обед, — процедил император.

— Что? Саня, я не понял. Какой обед? Тут такое дело решается, императорское, а ты какой-то обед.

— Ты можешь просто помолчать, Проф? Сейчас у меня с ним будет обед. И с тобой тоже. Говори, спрашивай. — Он поморщился. — Время поджимает. Ну посмотрю там сам, как и чего. Крикни пока кого-нибудь, пусть Матвея найдут. Ему тоже не лишне будет послушать. Только быстро. Минут через десять в столовой.

— Спасибо, Саня, спасибо тебе, — быстро закивал Проф и поспешил удалиться. Его бывший ученик все же умел быстро менять им же принятые решения.

Выйдя на улицу, поймал за шкирку парнишку с конюшни и сурово велел ему мигом отыскать Матвея-менеджера и велеть ему быть в столовой императора без промедления. Будет Матвей или нет, его не волновало. Даже лучше, если нет. Уж больно тот говорлив и язвителен. С ним самое главное можно и не успеть спросить. Саня, понятно, за столом не засидится. И не потому только, что не любит чужаков. День сегодня такой, заполошный, за всем надо углядеть. И все из-за траков этих проклятых, и откуда они только в этот год взялись? И, главное, в такой день. Ох, как не вовремя, как не к месту, когда такой гость пожаловал. С ним бы пару деньков потолковать, в баню его сводить, самоварным вином порадовать. Тут-то человек и откроется, разговор пойдет. Но обед тоже ничего, сойдет.