Война зомби - Александр Шакилов Страница 19

Одежда певцов навевала мысли о дремучем прошлом. Причем вовсе не о счастливых временах накануне Псидемии. Судите сами: рубахи со шнуровкой на вороте вместо пуговиц, холщовые брюки, плетеные лапти, бороды, волосы по плечи… Да это ж крепостные! Барщина у них тут, что ли? И оброк собирают, да? Данила уважал историю в Училище, читал о беспределе помещиков, за которым последовал беспредел мужичья.

У массивных стальных дверей высились двухметровые качки, две штуки. В отличие от певцов у них были гладко выбриты и лица, и черепа. У особо приближенных к начальству мысли должны быть чисты, затылки — тоже.

Завидев Ивана Терентьевича, качки, как умели, втянули чрева и выпятили грудные клетки.

— Великий царь всея Руси Александр Архангельский оказывает вам честь аудиенции! — объявил плечистый лакей. Точнее, на ходу бросил через плечо.

Ашот хмыкнул и слишком громко шепнул Бахиру, что вспомнил, где видел костюмчик как у этого Ивана. Дурачок один харьковский точь-в-точь в таком же разгуливал!

Иван Терентьевич распахнул двери и едва наметил поклон.

— Типа можно войти? — уточнил Ашот, но ответа не дождался.

Руки «варягам» не развязали, приказа такого не было, а качки без приказов небось дышать даже не умели.

Тех «варягов», которые замешкались, — Ашота, к примеру, — пинками втолкнули в кабинет местного руководства. Называть босса Архангельска великим царем всея Руси даже мысленно у Данилы язык не поворачивался. Если всякий прыщ на краю мира надумает себя величать не просто аристократом, но главой Российской империи, то империй таких будет великое множество. Причем большинство из них — размером с деревенский двор, обнесенный тыном.

Чего у архангельского царька было не отнять, так это любви к роскоши. Отец Мариши, советник Харьковского острога, — скромняга в сравнении с аборигенным боссом. Убранство покоев впечатляло. Коронованный двуглавый орел — герб! — висел на стене, задрапированной бархатом. От радиации и не такие уродцы рождаются, Данила насмотрелся всякого в Орле. Под гербом — портрет двоих серьезных мужчин, неуловимо похожих и все же разных. Оба в пиджаках, белых рубашках и галстуках. У одного конкретная залысина, у второго с волосами порядок.

За хорошим деревянным столом на отличном кресле сидел человек. Царь, конечно, кто ж еще?.. На столе — письменный прибор из малахита с часами и все тем же двуглавым птахом. На полу — толстый мягкий ковер, даже ступать на него жалко. У стен шкафчики инкрустированные, зеркальный бар… Роскошно, ничего не скажешь. Терриконов мусора нет, дохлых крыс за хвост никто не таскает.

Данила решил, что хватит пялиться по сторонам, пора обратить внимание на хозяина кабинета.

Прежде всего царь был рыжим. И не просто рыжим, а огненным. Лицо — сплошная мелко дробленная веснушка. Завитые мелкими кудряшками волосы словно выкрашены охрой, и не только на макушке и висках — густые бакенбарды тоже. Щеки вроде слегка припудрены, но не факт. А вот одет просто, без изысков: штанишки с лампасами да белый генеральский китель с килограммчиком-другим медалей и орденов.

— Как вам мой дворец? — Звякнув наградами, царь встал из-за стола. Роста он оказался очень среднего.

— Богаче видали. — Если б Ашот мог, скрестил бы руки на груди.

— Ну-ну. Это здание УВД Архангельской области. Но области больше нет, так что… Я тут служил, когда все началось. Потом вот перебрался, обжился. — Царь замолчал. Если он ожидал восторгов по поводу сказанного, то ему не повезло.

Позевывая, Мариша переигрывала. А вот Гурбану точно было наплевать на все, что удобнее раскладушки. Истинному коммунару Бахиру вообще претил уклад жизни самодержца. Рядовой Петров беспокойно ерзал — приспичило ему, что ли? Даниле убранство понравилось, но не ахать же по этому поводу.

Царя равнодушие его невольных — в прямом смысле — гостей смутило. Он подошел к большому желтоватому бивню мамонта на подставке и любовно провел по нему ладонью.

— До Псидемии из-за запрета на добычу слоновой кости килограмм бивня стоил триста баксов. А тут полтора центнера… Знаете, сколько за сезон на островах мы вынимали бивней этих из вечной мерзлоты?

«Варяги» не знали, а Ашот еще и не смолчал:

— Круто. Баксы — это круто. Особенно сейчас. Президентами, говорят, задницу подтирать вообще отлично.

Иван Терентьевич закашлялся и, прикрыв лицо, отвернулся. Дану показалось — чтобы скрыть улыбку.

Сглаживая конфуз, Гурбан пнул Ашота коленом под зад. Затем командир без утайки поведал о том, кто они такие и откуда явились. Говорил он так искренне, что даже Данила почти поверил, что они — послы доброй воли из Москвы, которые, побывав в Ленинграде, в Архангельск прилетели со всем уважением.

— Скажи, Бахир, — подытожил Гурбан.

Бахир кивнул и смиренно опустил взор на носки своих ботинок.

— Да, нечасто к нам добираются по воздуху. — Царь задумчиво уставился на герб на стене. — Только очень богатые и влиятельные люди могут позволить себе снарядить крылатую машину, потребляющую много топлива.

— Так это, типа мы крутые и есть! — Похоже, Ашоту понравилось получать по мягкому месту, и Гурбан вновь не отказал ему в удовольствии.

Царь Александр снисходительно улыбнулся толстяку:

— Зачем сильным мира сего рисковать понапрасну? Перелеты на обветшавших машинах — дело опасное. Так что крутыми вы, гости дорогие, быть не можете, а вот представителями крутых… Послы, значит? Ну-ну. — Подойдя к бару, царь налил в стакан из водочной бутылки с потертой наклейкой «Русская». В кабинете запахло сивухой. Мутная жидкость всосалась в глотку, нос самодержца тут же побагровел. — Что-то зачастили к нам гости, будто тут проблем мало. И так стоим рубежом, прикрываем ваши задницы… Если б не подводники, очень выручают… Нам разве что мелочовка перепадает, но и ее за глаза… — Речь царя быстро стала невнятной, он мгновенно захмелел. Налив себе еще, он вдруг спросил: — А подарки? Какие дипломатические отношения без подарков?

— Э-э… — Гурбана заклинило, он оглянулся, ища поддержки у коллег.

— Так ведь в самолете, — перехватил инициативу татарин. — Чего там только нет! Всё вам, государь-батюшка!

Царь кивнул. Ему сообщили уже о грузе на борту «боинга».

— В самолете, говоришь? И это всё? А как насчет самого самолета?

— Точно! Конечно! — Бахир радостно закивал.

— И пилотов в придачу забирайте, — буркнул Ашот, спрятавшись за рядового Петрова.

Щедрость послов царю понравилась. Суровое государственное выражение лица сменилось благожелательной улыбкой:

— И ладненько. Будем считать, отношения между острогами налажены. Верно, Иван Терентьевич?

Лакей кивнул:

— А то прибыли одни без подарков, да еще аэропорт подожгли…

— Ордынцы? — Данила подался вперед.

— Они самые… — Лакей скривился, будто укусил несвежее. — Пришлось отказать им в нашем гостеприимстве.